меня в лицо. Но предпочёл прикинуться, будто не знает.
– Я тоже видел истинного правителя Мельина, но чудовище Разлома может принять любой облик, – Семмерс был бледен, но держался твёрдо. И ни разу не протитуловал Императора.
– И как же отличить чудовище Разлома от настоящего человека? – усмехнулся Император.
– Против них бессилен огонь, – усмехнулся сотник.
– Верно, – прищурился Император. – И ты, воин, хочешь сказать, что я, твой Император, перед которым ты преклонил колени…
– Колено, – вполголоса, но с прежней твёрдостью возразил Семмерс. – Одно колено, как положено солдату. Я не раб и на коленях ни перед кем не стоял. И не встану уже никогда.
– Гордое сердце, – заметил Император. – Но ты говорил об испытании?
– Я говорил об испытании, – кивнул Семмерс. – Калёным железом.
Сеамни охнула. Сульперий ойкнул.
– Пусть накалят прут, – спокойно сказал Император. – И пусть все подойдут поближе. Если здесь есть семья Струга…
Император не сказал «барона». Висемерр Струг объявлен мятежником, тем самым он лишается титула.
– Если есть семья, пусть тоже смотрит. Пусть убедятся, что их глава погиб, подняв руку на законного владыку Империи. Никакого преследования им не будет.
– Семьи нет, – хмуро ответил Семмерс. – Осталась в Струге. Главном замке. Эй, вы там! Прут несите. И жаровню с углями.
– Семье, раз так, пошлите весть, – холодно бросил Император. – Передайте, что я жду от старшего сына немедленного изъявления покорности и принесения присяги по всей форме, если, конечно, ему не надоел баронский титул. А ты, Семмерс, подними своих людей. Те, кто захочет надеть цвета Империи.
– А кто нет?
– Отпусти на все четыре стороны. Слышите меня, люди? Все, кто хочет, может уйти со мной. Барона Струга больше нет! – выкрикнул Император, из последних сил приподнимаясь в стременах.
– Прут, Липке, прут сюда давай! – рявкнул Семмерс на подбежавшего мальчишку. Двое других парнишек тянули низкую и широкую жаровню, полную тлеющих углей. В самую середину рдеющей кучи Семмерс воткнул поспешно поданный прут.
– Гвин, что ты делаешь, Гвин…
– Тайде, Империя стоит… ожога, – шёпотом отозвался Император. – Не беспокойся. Право же…
– Я… не могу…
– Сможешь. Ты – Тайде. Видящая. А Видящие знают, что надо порою терпеть боль малую, чтобы потом не испытать большую. Такую, что и не вынести.
Сеамни отвернулась и закрыла лицо тонкими ладошками. Император кивнул Сульперию.
– Помоги снять латы, воин.
По лицу парнишки было видно, что за одно это прозвание он готов немедленно умереть с именем Императора на устах и по малейшему его приказу. Сульперий махнул рукой, двое мальчиков помладше кинулись ему помогать.
Прошло некоторое время, прежде чем Император освободился от части своей железной скорлупы и обнажил левую руку выше локтя.
– Ну, Семмерс сын Скавена. Бери прут.
– Гвин… – еле слышно простонала Сеамни.
– Ничего, Тайде. Это… необходимо.
Во дворе наступила тишина. Из внутренних покоев, сверху, со стен и башен, из казарм и кордегардий к тому времени во двор выбралось уже немало народа. Воины и стряпухи, конюхи, доезжачие, псари, молотобойцы, землекопы, плотники, бронники, кухарки, повара, поломойки, и так далее и тому подобное. Дружинников собралось на удивление мало. Семмерс тут явно оказался старшим по чину. Не исключено, конечно, что стоявшие выше его по лестнице просто оказались обращены в пыль белой перчаткой Императора.
Сотник пеших копейщиков медленно обернул правую ладонь грязной тряпкой, медленно же взялся за прут, потянул его из углей; раскалившийся конец светился багрово-красным. Словно артист на сцене, Семмерс высоко поднял прут в воздух, показывая его глазевшим людям.
– Да давай же ты, остывает! – громко и с оттенком презрения бросил Император. – А то будешь говорить потом, мол, недостаточно калён прут твой был.
Семмерса передёрнуло. Он как-то неловко, боком шагнул к спешившемуся Императору, торопливо и резко ткнул рдеющим концом прута в и без того покрытую кровью руку правителя Мельина, посередине предплечья, и тут же потянул прут вбок, прикладывая стороной так, чтобы получился ожог длиной чуть ли не в палец.
…Императору потребовалась вся его выдержка, чтобы не вскрикнуть. Он мог гордиться собой – сквозь сжатые до хруста зубы и натянувшиеся побелевшие губы прорвалось только злое шипение.
Затрещали волосы, зашипела кожа, словно мясо на сковородке. Император только выше вскинул голову. По телу прошла быстрая судорога, от боли потемнело в глазах – от этого белая перчатка своего повелителя, или, вернее сказать, носителя не защищала.
Семмерс не выдержал первым. Отбросил в сторону остуженный человеческой плотью прут и на сей раз рухнул на колени уже по-настоящему, широко раскрытыми глазами глядя на длинный след, оставленный раскалённым железом, и завопил во всю мощь лёгких:
– Мой Император! Прости меня, мой Император!
– Император, Император! – эхом отозвалось, прокатилось по двору. Коленопреклоненные люди смотрели на Императора с ужасом и восторгом.
– Император… Император вернулся…
– Вернулся, вернулся, – вымученно улыбнулся правитель Мельина. – Эй, есть тут кто-нибудь с кухни? Масла принесите да тряпку какую-нибудь – желательно почище.
…Выполнять это распоряжение тотчас кинулось чуть ли не три десятка человек. А Сеамни бросилась к обожжённой руке своего Гвина.
Глава третья
Эвиал. Северный Клык
Мегана и Анэто действительно вернулись в лагерь, потеряв совсем немного времени. Едва ли кто-то успел заметить их отсутствие. Сновали очень озабоченные инквизиторы, угрюмые слуги разгружали только что пришедший санный обоз, им помогало двое молодых чародеев Ордоса – заставляли замороженные бычьи туши подниматься в воздух и укладываться на волокуши. Маги были совсем ещё юными, даже не с посохами, с короткими жезлами подмастерий. Анэто досадливо поморщился – даже таких мальчишек пришлось бросить в бой. А им бы ещё учиться и учиться – даже отсюда опытный чародей ощущал, как внутренне кривятся и ёжатся парни от отката.
Да и заклинание само не получалось у них как следует – здоровенные полутуши так и норовили хряпнуться оземь или с налёту развалить всю кладку на волокуше.
Ближе к берегу, у кромки матёрых льдов несколько сотен рабочих звенели кирками, вгрызаясь в мёрзлый грунт, – там копали котлован и насыпали бруствер, за которым предстояло укрыть недавно прибывшие дополнительные требушеты и баллисты. Там тоже хватало дел для магов – грунт требовалось сперва как следует прогреть, и лишь потом уступать место землекопам. Там трудилось несколько десятков огненных магов, поднимались облака пара, то и дело вспыхивало мрачное алое сияние.
В самом центре позиции осаждающие возвели настоящий бастион. На него в решительный момент поднимутся чародеи, кому выпадет начать магическую атаку на оплот Западной Тьмы. Анэто не сомневался, что никто из этих смертников не уцелеет. Мегана, похоже, теперь уже придерживалась того же мнения, поскольку раздражённо что-то прошипела и отвернулась.
Кроме этого бастиона были ещё и другие, возведённые великими трудами на вечной мерзлоте. Магам пришлось повозиться после того, как отсыпка завершалась, особыми заклятьями землю под основанием
