пробоиной в борту и едва-едва тянущими двигателями, отвалил в сторону, выходя из боя.
Это была уже не игра. А к тому же…
Был момент предельного напряжения, когда Саше очень хотелось, чтобы его два глаза превратились в самое меньшее шесть. Словно волк, загоняющий уже истекающую кровью жертву, штурмовик висел на хвосте удирающего жжаргского крейсера, всаживая в зияющую пробоину залп за залпом. И в этот миг контуры вражеского корабля внезапно расплылись, корпус стал каким-то полупрозрачным – и на Сашу в упор глянули совершенно жуткие, нечеловеческие глаза, даже не глаза, а какие-то гляделки, буркалы, вполне достойные самого Вия. Да-да, и притом с поднятыми веками. Саше показалось, что в грудь ему ударило ледяное бревно. Взгляд Чужого дошел до самых мелких нервных веточек, до синапсов и аксонов; и… это был взгляд не жжарга, даже не его мозгового компонента! Бледная ненависть полнила этот взгляд, именно «бледная», лишенная жизни, лишенная чего-то очень важного, чем обладаем мы, люди. На Саню смотрела сила, что двигала жжаргскими крейсерами и линкорами. Самойлову даже почудилось, что он слышит хруст раздираемой ткани – ткани декораций этого мира – и что взгляд его проникает дальше, за кулисы развертывающегося здесь кровавого спектакля. Он, Саша Самойлов, человек с уникальной нейрограммой, видел сейчас Нечто, куда страшнее всего жжаргского флота, вместе взятого. И это Нечто пристально смотрело ему прямо в душу. Смотрело с ненавистью – и в то же время с непонятной ему, Саше, завистью.
Миша тем временем вывел штурмовик из конуса огня жжаргов.
– Прыжок!..
Да, возле места прорыва им делать больше нечего. Турели пусты, остался только лазер. И едва ли им бы удалось так повредить жжаргский крейсер, если бы в него еще раньше не попала мощная ракета с минной платформы.
«Валдай» уже был готов провалиться в слепой конус гиперпространства, когда прямо перед местом жжаргского прорыва начали один за другим возникать эсминцы Шестой дивизии. Им предстояло продержаться до подхода главных сил флота.
Эсминца «Стремительный» среди русских кораблей не оказалось.
– Ух, успели, – вырвалось у Михаила. – Санек, по-моему, бежать нечего. Разворачиваемся! А вон и другие «Валдаи» на подходе!
Сигнал «прорыв» вызывал к угрожаемому участку все наличные силы Шестой дивизии, включая и дивизионы разведчиков.
Предстояло жаркое дело.
С самого утра настроение у Юрия было препаршивым. Наорал на денщика, влепил полдюжины нарядов вне очереди. И по «Стремительному» тотчас пронеслось – хозяин не в духе. Хотя, ежели разобраться – с чего бы ему быть «в духе»? Во-первых, достаточного повышения не получилось. Вожделенный чин капитана третьего ранга, раз и навсегда отделявший его счастливого обладателя от серой массы всяких там каплеев и старлеев, опять не достался. И это за случай с «Надеждой», раскудрит их всех через коромысло! Да, повесили еще одну цацку на грудь… а чина не дали!
Это первое.
Потом – вдруг ставшие отчего-то очень зоркими таможенники взяли одну из трех его, Юрия, лайб с товаром. И добро бы просто товар себе забрали, как порой раньше случалось, – так нет, арестовали судно, команду и теперь вовсю колют на допросах. Догадались, сволочи, что не алкаш Попандопулос был в компании главным. А что, если эта жирная скотина разговорится? Ох, раньше-то не слишком боялся, ну суну пару миллионов кому следует. Дорого, конечно, но что делать? Вдесятеро больше все равно останется. А теперь как изменилось что-то! Начпродсклада вчера шепнул – а сам весь от ужаса трясется:
– Ревизия нагрянула. Морды у всех попаленные, в шрамах, на угощение не посмотрели, на цифирь мою не посмотрели, сразу по хранилищам пошли…
Это плохо. Вдвойне. Потому как ревизоры с попаленными мордами – не кто иной, как члены Офицерского Трибунала Чести, настоящие боевые командиры, которых знает весь флот и которым какие миллионы ни суй – бесполезно. Только лазерный луч сразу в лоб вкатят, и гуляй Вася. И по холодильникам – тоже плохо. Поскольку там вместо честных солдатских и офицерских рационов хранились экзотические фрукты и лакомства, перегонявшиеся Юрием для закрытых клубов Земли и нескольких курортных колоний. А сами фронтовые рационы доходили до передовой изрядно облегченными. Образовавшийся излишек продавался на черном рынке прифронтовых планет с громадной прибылью. Юрий открыл эти комбинации совсем недавно и теперь мог только смеяться над собственной наивностью – деньги на свой корабль тратил, а не на себя! То есть на корабль тратить тоже надо, иначе в распыл пойдешь, но не это главное. Главное – свои кровные капиталы. Война рано или поздно кончится. Надо о будущем думать.
«Стремительный» пребывал сейчас в глубоком тылу. Контр-адмирал Михеев в очередной раз отправил свой лучший корабль с лучшим экипажем и лучшим командиром сопровождать госпитальное судно. И Юрий благополучно завершил проводку госпиталя «Святая Ксения Петербургская», а заодно двух своих шаланд с товаром. Всего лишь двух – потому что третья глупо, по-дурацки попалась на таможенном контроле. Какой осел не загерметизировал второй тайник? Ревизоры оказались приятно удивлены… но почему-то не стали расхватывать халявное добро, а, словно соревнуясь в честности, сели писать рапорты о злостной контрабанде. Попандопулос и его братва угодили в каталажку, а ему, Юрию, прибавилось головной боли. Опять же вышла незадача – раньше вытащить человека (даже такую жалкую на него пародию, как этот Попандопулос) стоило несколько десятков тысяч. А теперь – облом. Надежные, проверенные как будто люди вдруг уперлись. И даже не повышения ставок требуют! Все, как один, чего-то испугались. Притом не поймешь чего. Да еще и война эта дурацкая… Вот скажите мне толком – к чему с жжаргами этими драться, людей класть, планеты выжигать? Договориться не лучше ли?.. Хотя, с другой стороны, – война есть мать контрабандной торговли. Нормальные прибыли только в военное время и делаются. Так что… пусть себе дальше воюют, а он, Юрий, денежки будет считать. Хватит, три года голову под топор подставлял, честно кресты да звездочки на погонах зарабатывал – пора и другим поработать.
Юрий встал, одернул китель, оглядел себя в зеркало. Идеальный офицер, хоть сейчас на обложку «Нивы». Хватит хандрить, пора заняться делами. Если этого чертова грека не удастся вытащить, то предпримем решительные меры. Не хватало еще из-за какой-то пешки провалиться. Слишком эта скотина много знает. Мягкотел ты был, Юрочка, мягкотел… Из кожи вон лез. Сперва, чтобы семью из долгов вытащить. Потом, чтобы эсминец свой из ржавой развалины в нормальный боевой корабль превратить. А благодарность где? Семейка тоже отличилась… Только-только выкупил последнюю закладную (да и какой ценой – вспомнить страшно. Девчонок десятилетних потом в бордели продавал…) – враз все в казино! И проигрались. В пух и прах. Продулись. Все его, Юрия, труды – псу под хвост. Имение опять в долгах по самую крышу. А семейка – к нему. Выручай, сынок, надежда и опора наша! Ага, старшенький на сытной должности в тылу околачивается (потому что «голубой» и спит с тем, с кем надо), младшенький за ба-а- альшую взятку им, Юрой, от призыва отмазан, сестренки-вертихвостки наркотой балуются. Маманя с папаней тоже хороши. Модные курорты, великосветские рауты… И не подумаешь, что война идет. Нет, все, с благотворительностью покончено. Юра покосился на бланк радиограммы – той самой, в которой старший братец извещал среднего о «фатальном невезении» и сообщал, что кругленькая сумма в полтора миллиона необходима самое позднее через четыре дня… Пусть разбираются сами. У меня своих проблем хватает. Да тут еще и сны какие-то странные стали сниться… Будто я – не я, капитан-лейтенант Юрий, отпрыск семьи голубых кровей, командир «Стремительного», а какой-то корявый мен, пашущий на непонятной должности в конторе еще более корявого мена, в очень– очень странном Санкт-Петербурге, совершенно не похожем на вылизанную имперскую столицу. Что в любовницах у меня, Юрия, проводившего ночи с принцессами крови, дешевая и вульгарная шлюха, какую в приличный бордель-то не возьмут… Сны эти тревожили, не давали покоя, повторяясь последнее время с завидным постоянством. Правда, если стакан хорошей водки принять, так ничего, спится лучше.
На выходе из транспортного тоннеля – здоровенной гофрированной кишки, протянувшейся от «Стремительного» к штабной базе «Заря» – Юрия несколько раз проверили и перепроверили, заставили сдать зарядник лазерного пистолета и только после этого пропустили дальше.
Нужный Юрию человек ждал его в тихом офицерском баре. На широких плечах красовались погоны с четырьмя небольшими звездочками, такими же, как и на самом Юрии, – но офицером этот обладатель каплеевских погон никогда в жизни не был. Звали его Тимофей Зарубовский, и под прозвищем Заруба он
