человека, которому уже вынесен смертный приговор и тот испытывает нечто вроде странного облегчения – изматывающая душу неизвестность наконец кончилась.
«Валдаи» имели теперь иную цель – жжаргские истребители и бомбардировщики первой волны, которые намеревались покончить с «Ташкентом» и «Ужасным» – самыми грозными в составе Шестой минной. Часть жжаргских БКА избрала целью подбитый, лишенный маневра «Счастливый».
– Борты «два ноля два», «четыре», «пять», «восемь» и «девять»! – гаркнул Ивахнов. – «Везунчика» прикройте!
«Везунчиком» в Шестой минной называли эсминец «Счастливый». Сейчас «Везунчик», потеряв ход, с разбитыми двигателями и обширными пожарами на артиллерийской палубе, медленно дрейфовал в направлении минного поля. Теоретически, конечно, свои собственные мины для него полностью безопасны – хоть налетай на них, хоть с маслом ешь, но испытывать на себе надежность работы систем распознавания «свой—чужой» никому, естественно, не хотелось. Достаточно одного боя – и израненный корабль получит последний, роковой удар.
Вокруг «Счастливого» уже вились жжаргские бомбардировщики. Вспух желтый пузырь взрыва – зенитные батареи эсминца не собирались сдаваться.
Пятерка «Валдаев» навалилась на жжаргов с тыла. Первым же выстрелом Саша обратил в пепел уже нацелившийся на «Счастливый» бомбардировщик. Но тут в проходе показалось наконец тупое рыло громадного жжаргского линкора типа «Конго», и вокруг тотчас же воцарился сущий ад.
«Конго» опоясывало шесть батарейных палуб. Извергаемой им за секунду плазмы хватило бы освещать и обогревать земной город средних размеров месяцев эдак пять. Толстенную броню мог пробить только сверхмощный лазерный луч орбитальной крепости класса «Цитадель», которая наполовину, а то и на три четверти состоит из энергетических и фокусирующих систем этого самого сверхмощного лазера. Множество понатыканных на обводах внешнего легкого корпуса противоракетных комплексов делали «Конго» почти неуязвимым для огня русских кораблей. Соотношение сил на поле боя тотчас же резко изменилось.
Жжаргский линкор открыл огонь по «Ташкенту» и «Ужасному» – лидеры теснили тройку противостоявших им легких крейсеров.
На избитого «Счастливого» гигант высокомерно не обратил внимания – и, как оказалось, напрасно.
Ракетный залп грянул в упор. С такой дистанции даже сверхбыстрые и сверхчувствительные противоракетные комплексы «Конго» не успели среагировать должным образом. «Счастливый» подписал себе смертный приговор, опустошив арсеналы, и, несмотря на то что половина запущенных им в сторону жжаргского линкора ракет была сбита, оставшейся второй половины хватило, чтобы половина левого борта громадного корабля мгновенно обратилась в море огня. Вакуум – лучший теплоизолятор – упорно не желал всасывать в себя жар атомных вспышек. Расплавившийся металл тек по корпусу причудливыми пламенными змеями.
Ответ последовал не сразу, как будто управляющие компьютеры «Конго» никак не могли поверить в случившееся. Зато когда они поверили…
Замерев, Саша видел, как плазменные заряды ударили в «Счастливый» со всех сторон. Несколько спасательных капсул, успевших стартовать с обреченного эсминца, попали под удар жжаргских бомбардировщиков. Корпус русского корабля разломился пополам. Из трещин вырвалось пламя, и последовавший взрыв поглотил и капсулы с командой «Счастливого», и бомбардировщики жжаргов, столь опрометчиво посчитавшие их легкой добычей.
– Господи, упокой души их… – прошептал Рэмбо.
Войдя в крутой вираж, штурмовики спешили выйти из-под прицельного огня зенитных батарей линкора. А перед глазами Сани все еще стоял султан огня, взметнувшийся на месте «Счастливого». Его команда удостоилась величественного погребального костра.
Следом за «Конго» шел «Цукубо», другие жжаргские корабли. Самопожертвование «Счастливого» не могло помочь уже ничем. Шестой минной оставалось только геройски погибнуть.
На базу «Заря» сигнал тревоги поступил вовремя. Проброшенная через пространство цепь ретрансляторов исправно дотащила кодированный крик до штабных шифровальщиков. Едва начав расшифровку и увидев пометку: «ВОЗДУХ. Аллюр три креста!!!», девушка-шифровальщица изменилась в лице. Одной рукой запуская персональный комплекс раскодирующих программ, другой она сорвала пломбу, откинула стальную предохранительную скобу и, закусив губу, что было сил вдавила алую кнопку. Сигнал тревоги пошел адмиралу Рождественскому и его высшим штабным офицерам, командирам крупных кораблей и корабельных соединений, коменданту базы «Заря» – словом, всем, кому и положено было знать по должности.
Однако это сообщение прочитал и еще один человек.
Юрий уже давно – и за большие деньги – поставил на «Стремительном» новейшую аппаратуру радиоэлектронного перехвата. До недавнего времени она нужна была лишь для того, чтобы читать переговоры таможенников, которые и так смог бы перехватить любой мальчишка, вооружившись самым примитивным детекторным приемником. Однако на сей раз установленный в его салон-каюте блок алчно полыхнул всеми индикаторными огоньками, точно обожравшийся ящер. Он ухитрился считать некий срочный пакет, промчавшийся экранированным, бронированным кабелем к кабинетам высокого начальства. Юрий случайно поставил свой эсминец на это место, и сенсорам хоть и на самом пределе, но хватило чувствительности.
Прочитав сообщение, Юрий задумался. Черт возьми! Прорыв минного пояса, да еще и такими силами, – это серьезно. Михеев не справится. Он ведь упрям, железобетонно упрям – погубит всех людей и все корабли, а что толку? Гордые сигналы «погибаю, но не сдаюсь!» хороши далеко не всегда. Ему бы отступить… дождаться подкреплений…
А вот Рождественскому наверняка придется подрастрясти жирок своим линкорам. Хватит отстаиваться на приколе. Иначе жжарги доберутся и до уютной «Зари» с ее кабинетами, отделанными мореным дубом, с монументальными письменными столами три на шесть метров, с ее холеными и лощеными секретаршами, которые набирают тексты на компьютерах одним пальцем со скоростью один знак в минуту, но зато очень хороши в постелях комсостава. Словом, придет конец такому приятному, почти самовластному положению комфлота в дальней системе. Значит, сейчас начнется громкий аврал. Надо дать знать Зарубе, чтобы действовал немедленно. В суматохе никто ничего не заметит.
Внезапно Юрий поймал себя на том, что ему абсолютно все равно, погибнут или уцелеют корабли его родной дивизии. Если там собрались такие болваны, что дадут жжаргским линкорам спокойно поупражняться на них в призовой стрельбе, то он, Юрий, им не товарищ. Каждый решает за себя. Он погибать не собирается. Напротив, надо использовать все представляющиеся возможности, чтобы разобраться наконец с подзапутавшимися личными делами.
Как он и ожидал, сигнал общей тревоги пронесся по «Заре» уже через пять минут – как только адмирал Рождественский вник в суть дела. На кораблях ожила громкая связь.
– К бою и походу – готовьсь! – ревел адмирал. Голос у него всегда был очень зычным, что немало способствовало успеху при проведении парадов.
Пальцы Юрия автоматически летали по клавиатуре каютного терминала, отвечая на полученные приказы, а голову занимали совсем иные мысли. Короткие и холодные, словно штыки. Отплатить таможенникам он уже явно не успеет – в открытую не выполнять приказы командующего, да еще и при таких обстоятельствах, было бы равносильно самоубийству. Но вот закончить дело с Попандопулосом и попутно избавиться от Зарубы сам Бог велел.
Тем временем «Стремительный» оживал. Через шлюзы внутрь горохом сыпалась отпущенная ранее «на берег» команда. Сквозь переборки уже доносилось басовитое гудение разогреваемых на малом ходу генераторов. Молодцы механики… по чарке водки не забыть выписать. Юрия уже ждали на мостике. Однако вместо того, чтобы бежать в рубку, он спокойно взялся за телефонную трубку переговорника. Переговорника с одним остронаправленным каналом, который невозможно подслушать или перехватить, – этот канал связывал Юрия с Зарубой.
– Слышал, какой шухер поднялся? Момент – лучше не придумаешь. Давай ноги в руки и вперед! Ничего не «скумекали» небось еще?
– А вот и нет, босс! Готовы, босс! Уже двигаемся, босс! – Заруба довольно захихикал – мол, неужто
