сам ведь знаешь. Воины ему любы. Нельзя сдаваться, Твердь, помнишь присказку о двух квакшах?
Присказку Твердислав помнил.
- Так вот ответь же мне, - настаивал Исайя, чуть ли не волоча парня прочь от зловонной раны в земле, - чем мы не живы?! Можем мы умереть второй раз или нет, то никому не ведомо, и я на себе проверять как-то не рвусь. Предлагаю - принять за основу... то есть, тьфу, поверить - мы с тобой живы, и поступать соответственно!
- Ну и что же ты предлагаешь? - “ты” выговаривалось легко и совершенно естественно, Исайя же не обращал никакого внимания, словно так и надо было.
- Предлагаю искать воду. Надо идти вглубь леса. Когда-то, давным-давно... и не здесь... случалось мне в одной пустыне водные жилы находить... Твердислав дернул плечом. Исайе хотелось верить,-- потому как кому же охота ощущать себя мертвым? - но...
- И кто знает, - Исайя задумчиво глядел вверх, на вершины коричневых деревьев, - кто знает, может, мы с тобой найдем способ выбраться отсюда? - Это как же? - опешил Твердислав.
- Да очень просто. Если в этом мире ты... или я... сможем воспользоваться Силой Всеотца...
Юноша встрепенулся. А и в самом деле, как он мог забыть? Почему же он сразу не воззвал к Нему? Почему медлил, почему гадал, почему изводил душу неверием и черным отчаянием? Это тяжкий грех перед Ним. Что бы там ни говорили Умники, что бы ни несла Аэ, или даже Мелани, ушедшая к творцам Сенсорики наставница Джейаны - вера-то оставалась. Ты, вождь Твердислав, готов бы поверить в собственное посмертие и настигшую тебя кару Великого Духа; но, быть может, Он ответит на искреннюю молитву? Там, дома, Он не баловал лесные кланы видимыми знаками своего внимания, но, быть может, здесь все по- другому?..
В это очень хотелось верить.
- Постой! - Твердислав замер, точно вкопанный, не обращая внимания на жару и жажду. - Погоди! Ты прав! Надо позвать Его! Ведь мы же...
- Спасали Его излюбленный мир от огненной мести Джейаны Неистовой, - негромко напомнил Исайя.
- Д-да... - смешался Твердислав. Память по-прежнему изобиловала лакунами, даже зная имя собственного убийцы он отчего-то не чувствовал к ней ненависти.
- Не стоит просить Его о слишком многом, - прежним тихим голосом произнес Исайя. - Мне кажется, нужно лишь проблагодарить Его за ниспосланное испытание. Пусть Он знает, что наши сердца крепки и вера не угасла в них. Что мы все равно будем бороться до конца. Что мы сделаем все, чтобы вернуться и... чтобы возродить Планету Его детей, которй сейчас уже больше нет.
Твердислав ощутил внезапную и сильную резь в глазах - наверное, его слабая плоть хотела бы заплакать, но для слез уже не хватало влаги. Разве что пустить в дело кровь.
Он опустился на колени, закрыв лицо руками. Звенящая тишина... и вот он уже не чувствует ни жары, ни жажды. Тьма и мрак медленно отступали, перед глазами вспыхивали и тотчас же гасли звезды.
Твердислав беззвучно молился. В его молитве не было слов или просьб; он просто очень-очень хотел увидеть Его, и увидеть и передать, что он, Твердислав, малый воин Его ратей, несмотря ни на что, готов по Слову Его ко всему.
“А ты уверен?” - прошелестел внезапно мягкий, вкрадчивый голос. - “Ты уверен, что Он внимает тебе? Или что Он вообще есть? Ведь если бы Он на самом деле существовал, как бы попустил Он гибель тысяч и тысяч невинных на Его планете? Что ты скажешь на это?..”
Вкрадчивый голос, по-видимому, собирался сказать что-то еще; и, наверное, Твердислав члушал бы его и дальше, если б не огненная пощечина, внезапно швырнувшая его на землю. Привычная боевая ярость шевельнулась в груди, юноша вскочил на ноги, сжимая кулаки - и наткнулся на виновато-встревоженый взгляд Исайи.
- Прости, пожалуйста, Твердь.Но ты начал терять сознание, и мне пришлось... У тебя сделалось такое страшное лицо, словно... Прости, пожалуйста. Можешь ударить меня в ответ.
Кулаки Твердислава невольно разжались.
- Я... слышал... голос...
- И что же он сказал? - Исайя изо всех сил пытался скрыть свою тревогу.
- Что-то насчет того, почему же Он не остановил корабль Джейаны... А и в самом деле, почему, Исайя?
Верховный координатор вздохнул. Плечи его опустилсь.
- Иногда родители бывают жестоки, - почти что шепотом ответил он. - Иногда они, рассердившись, карают чад своих, в чем потом горько раскаиваются. Мне кажется... Всеотец ошибся. Хотя думать так, конечно же, грех.
- Всеотец ошибся?! - поразился Твердислав.
- Если мы сотворены по Его образу и подобию, значит, Он тоже может ошибаться, как и мы все, - грустно пожал плечами Исайя.
- Гм... А откуда тогда этот голос?
- Не знаю, - поспешно ответил Исайя. - Пойдем, Тердь, пойдем, видно, здесь дурное место для молитвы... Слишком много грязи и зла вокруг.
Они побрели дальше через лес, почти ничего не видя вокруг - жажда сводила с ума, заставляя исступленно думать о глотке воды. Твердислав дошел до того, что прозрачный голубоватый водяной шарик начал маячить у него перед глазами и он, словно известный осел за привязанной морковкой, все тянулся и тянулся вперед, в каком-то полусне, полуяви; тянулся до тех пор, пока не услыхал судорожный хрип Исайи:
- Дорога, Твердь! Дорога!
Кошмарный лес кончился. Они и в самом деле стояли на обочине дороги, самого обычного проселка, с парой глубох колей, какие остаются от тяжелых деревянных колес. По середине грунт был утоптан до крепкости камня, и все-таки земля кое-где сохранила отпечатки чудовищного размера не то копыт, похожих на лапы, не то лап, смахивавших на копыта. Размером след в полтора раза превосходил босую ступню Твердислава.
- Спасены! - возликовал Исайя. - Вот видишь, Твердь, Всеотец услыхал нас! Он вывел нас на дорогу; а раз есть дорога, должна найтись на ней и вода! Вот только... едва ли хорошо идти ту нагими... - внезапно смутился он. - Не пылью же прикрываться, - прохрипел в ответ юноша. - Идем дальше, а коли встретим кого, так пусть не смотрит, если глаза мозолим!
По левую руку дорога вела к зеленой пустыне - оказалось, путники отошли от нее совсем немного.
- После перехода через пески обязательно должен быть колодец. Если не на самой границе леса, то рядом, - авторитетно заявил Исайя.
Они не поленились, дошли до края зелено-песчаного моря. Никаких признаков источника. Повернули назад. К Твердиславу мало-помалу начали возвращаться отступившие было при виде дороги видения. Гулко стучало в висках, лиловое небо полыхало жаром; и укрыться от него было негда, в здешнем мире тень, похоже, не спасала.
Дорога выглядела хорошо наезженной и не брошенной. Вскоре путникам попалось и неоспоримое свидетельство того, что этим путем пользовались, и притом совсем недавно.
Здоровенная куча навоза говорила сама за себя. А уж зловоние тут стояло такое, что даже у Твердислава подкосились ноги. Зажимая носы, они поспешили миновать это место.
- А проехали-то недавно, - хрипло заметил Исайя. - Может, мы их еще и нагоним...
Разумеется, это был самообман. На самом деле они едва-едва плелись. Им казалось, что дорога расстилается перед ними уже целую вечность, и конца ей, пыльной, серой, неизменной во всех мирах, не будет уже никогда. Одолеваемый жаждой, Твердислав не обратил внимания на еще одного “живоглота”, что вылез из-под вспучившейся и лопнувшей земли возле самой обочины, и был точно так же пронзен сотнями острых ветвей; не заметили и громадного дракона, что медленно кружил в лиловом небе, гордо разрубая алым, точно пламя, крылом фиолетовые облака; они не замечали, что тени в этом мире не двигаются, а горячее светило словно гвоздями прибито к небосводу. Они просто шли.
Наверное, полуобморочное состояние и помогло Твердиславу одолеть весь путь от края пустыни влубь коричневого, абсолютно одинакового в любой его части леса. Но, когда плясавший все время перед глазами
