Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
Основатель
Глава 1
Крест Основателя
Наш единственный долг перед историей — переписать ее заново.
Прага, умытая дождем, сверкала золотыми огнями. Они отражались в черной воде Влтавы и мокрых мостовых. Затмевали звезды. Размывались в окнах проносящихся по улицам трамваев. Окутывали пролеты мостов. Светились Вышеград, Градчаны, Оперный театр, Карлов мост…
Исторический центр города был похож на разноцветную игрушку. От былого мрачного величия не осталось и следа. Холодная, молчаливая, угрожающая суть старого города скрылась за сверкающими фасадами, обманывая толпы туристов…
Кристоф вышел из метро за час до закрытия и, проигнорировав такси, отправился пешком. Последний раз он посещал Прагу очень давно и сейчас испытывал легкое любопытство — осталось ли за прошедшие столетия хоть что-нибудь от легендарного прежде города ведьм и колдунов?
Рядом с ним торопливо шагал Босхет. Непривычно молчаливый, он жадно поглядывал по сторонам, вдыхал давно забытые ароматы старого града и едва заметно улыбался чему-то. У него были свои собственные воспоминания, связанные с этим местом.
Кадаверциану понадобилось не много времени, чтобы сориентироваться. Несмотря на яркие неоновые вывески и прочую мишуру цивилизации, местность осталась знакомой. Некромант без труда узнал набережную Яна Палача и, повернув налево, пошел вдоль трамвайных путей, оставив за спиной Еврейский квартал.
— Почти ничего не изменилось, — пробормотал Босхет, и его глаза торжествующе сверкнули желтым. — Все осталось прежним, мэтр, — добавил он, обращаясь к колдуну с таким самодовольным видом, как будто неизменный вид Праги был его собственной заслугой.
Мостовая влажно блестела после недавнего дождя, рельсы сверкали в свете уличных фонарей. В Столице сейчас бушевали метели, а здесь уже настойчиво пахло весной, свежестью и мокрыми деревьями. В легком воздухе не чувствовалось гнетущей опасности. Непривычное ощущение от города, в котором теперь не рискнул бы жить ни один из братьев…
Через пять минут мастер Смерти и его слуга уже стояли возле Старогородской предмостной башни, которая прежде охраняла вход на Карлов мост. И башня, и мост, и прекрасно видимый отсюда комплекс Пражского града не привлекли их внимания. Взгляд кадаверциана был направлен к темнеющей на противоположном берегу Влтавы громаде Петринского холма. Именно он, а точнее — то, что скрывалось
Кристоф прошел через проездную арку башни и оказался на мосту, заполненном гуляющими людьми. Звучала многонациональная речь туристов. Возгласы. Смех. Ежесекундные фотовспышки ослепляли. Мрачный, темный город спрятался за световой иллюминацией и восхищением ничего не понимающих людей. Они не ощущали давящей тяжести и сосущей боли в позвоночнике, не видели призрачную тень, витающую над Прагой, и продолжали проживать свои беспечные короткие жизни, удивляясь тому, что так часто и тяжело болеют.
Влтава отражала многочисленные огни и казалась их зеркальным продолжением. Множество теплоходиков курсировали по реке, катая зевак. Обогнув старого шарманщика и послав угрожающий взгляд молодому карманнику, колдун клана Смерти покинул мост.
Людей не стало меньше. Улица тоже оказалась заполнена. Кадаверциан продирался вперед, стараясь как можно быстрее вырваться из этой гомонящей, переливающейся всеми цветами радуги, жгучей, испускающей сладкий аромат крови, толпы. Босхет рыкнул на компанию особо веселых юнцов, обменялся с ними парой резких фраз на чешском и, довольный, поспешил догнать хозяина.
Кристоф был голоден. Очень голоден, а сдерживать жажду, когда вокруг столько людей, невероятно сложно. Даже для такого, как он.
Но с инстинктами приходилось бороться. Нельзя лезть в катакомбы на сытый желудок. Свежая кровь в теле вампира способна мгновенно разбудить использованную после войны с кланом Лудэр силу, которая во много раз страшнее и опаснее Витдикты.
Колдун прогнал неприятные мысли и быстро прошел мимо ярких витрин магазинов и лавок — настоящего рая для иноземных гостей. Здесь имелось в наличии все — начиная от жутковатого вида марионеток, изображающих чернокнижников и ведьм, до знаменитого чешского хрусталя и гранатов. Впрочем, последние, на месте смертных, Кристоф поостерегся бы покупать. В те годы, когда он еще был молод, считалось, что красный гранат — это запекшаяся кровь. Чем больше ее пролилось на землю, тем больше темных, кроваво-красных камней в ней найдут.
А земля Праги впитала слишком много крови — так много, что ее вполне можно сравнить с вампиром. Она всегда сосала силу из людей, сама принуждала воевать, пила пролитую жизнь и боль. И даже сейчас не успокоилась. Кадаверциан чувствовал, что она
Перед костелом святого Микулаша некромант свернул налево и спустя еще несколько минут оказался в стороне от туристических маршрутов. Людей здесь почти не было. Единственное кафе уже закрывалось. Кристоф углубился в переплетение узких улочек и переулков. Один раз пропустил поворот, но вовремя остановился и вернулся обратно. Пройдя мимо полицейского участка, вышел на Влашску.
Дорога заметно поднималась в гору. Мокрая брусчатка, отражающая огни фонарей, стилизованных под начало девятнадцатого века, высокие стены особняков по обе стороны, и ни души. Резкий порывистый ветер крутил флюгер на крыше одного из домов.
До чуткого слуха некроманта донесся отдаленный звон колоколов Вышеграда, и тут же им ответил колокол собора святого Витта.
— Полночь, — тихо пробормотал Босхет.
Колдун быстро шел вперед, узнавая знакомые места. Теперь в бывших дворянских особняках обосновались посольства. В ночи, несмотря на ярко освещенные стены, они казались мертвыми. Совершенно пустая улица, словно всех жителей выкосила чума, производила привычное впечатление. Да, за прошедшие века старые районы Праги изменились не слишком сильно…
Единственного человека на Влашской Кристоф встретил возле открытых ворот госпиталя Милосердных Сестер. Тот был облачен в серое пальто, под которым виднелась больничная пижама, и, сидя в инвалидном кресле, курил папиросу. Больной удостоил случайного прохожего заинтересованным взглядом, но ничего не сказал, лишь поежился от ночной прохлады и сплюнул на брусчатку.
Босхет мрачно посмотрел на него, ухмыльнулся, хотел изречь что-то, но передумал.
Влашска закончилась тупиком. Справа от нее дорогу преграждали запертые железные ворота, а налево
