– Да нет, лоб вроде бы холодный. Может быть, он пива перепил?
– Для него пиво - как вода. Он же русский. - Феррера хотел было забрать свою сигару, но вспомнил, что перед ним дама, и полез в портсигар за новой. - У него свои особенности. Проведи рукой чуть левее, по его голове. Чувствуешь?
– Что это? - Лурдес нащупала вмятину на моем черепе. - Там все мягко. Там что, кости нет?
– Он воевал там, в своей России. Его дядюшка рассказывал мне. Его просто пристрелили однажды, нашего Мигеля. По всем правилам медицины он должен был умереть. А он взял да выжил. Так что не удивляйся, что время от времени он путешествует на тот свет - такое бывает с теми, кто воевал. С теми, кто убивал и кого самого убивали.
– Мудилы… - Это было самое ласковое слово, которое я мог произнести. - Там столько людей погибло, детей сколько искалечено! А вы тут шуточки отпускаете. Габриэль, ваш гондонский Большой Змей оказался полным дерьмом. Я всегда говорил, что однажды он накроется…
– Как вы думаете, Феррера, - поинтересовалась Лурдес, - он окончательно свихнулся? Или, может, еще поправится? Можно что-нибудь еще сделать?
– У тебя какие-то виды на него?
– Не знаю. По-моему, я влюбилась в него, пока он был нормальным. А теперь… Теперь мне просто страшно. Он полностью съехал с катушек,
И это она обо мне! Спасай вот таких…
– Попробуем его вылечить. - Феррера нагнулся, ласково улыбнулся мне и вдруг схватил меня за шиворот и рывком поставил на ноги. Я заорал. Я же был весь в ранах, и руки-ноги мои были переломаны напрочь. Я дернулся, но Феррера крепко держал меня. Он прижал меня лицом к окну так, что нос мой расплющился о стекло.
– Смотри, - сказал он. - Смотри, cabronsito[Козленок (исп.).], и скажи, кто из нас мудила. Ты видишь что-нибудь?
– Да, - просипел я. Говорить мне было неудобно - я боялся, что сейчас выдавлю окно собственными зубами. - Отпустите меня, шеф. Я все вижу.
В окно я увидел петли Большого Змея. Вагонетки бегали по ним как ни в чем не бывало. А еще я видел павильон, откуда отправляли пассажиров. Он был цел, сиял в лучах солнца чистыми стеклами, отражал в стеклах своих деревья, и людей, и безоблачное небо. К павильону тянулся огромный хвост очереди. Феррера оттащил меня от окна, придал легкое ускорение, и я шлепнулся на диван.
– Стараюсь быть терпеливым, - сообщил Феррера моей девушке. - Это входит в правила успешного администрирования. Стараюсь. Но иногда всякие идиоты выводят из себя, достают сверх меры.
– Боже мой!!! - Я поднял руки к небу, смотрел в потолок счастливыми глазами, благодарил тех, кто сидит на верхнем этаже мироздания. - Так это что, все причудилось мне?! Никто там не разбился, на Большом Змее?!
– Ты перепугал всех посетителей, - Феррера мрачно ткнул в моем направлении сигарой. - Бился с пеной у рта. Кричал, что рельсы разрушены, что вагонетки разбились, что крыша рухнула, что все погибли, что ты стоишь по колено в крови. Ладно, ты хоть вовремя потерял сознание. А то бы пришлось везти тебя в психиатрическую клинику.
Я опустил глаза. Мне было очень стыдно - особенно перед Лурдес.
– Наверное, тебе нужен отпуск. - Феррера не смотрел на меня. Он смотрел в зеркало и поправлял неправильно лежащий волосок в своей лысеющей прическе. - Наверное, ты переутомился. Сегодня ты запустил ножом в посетителя. Честно говоря, до сих пор непонятно, каким образом он остался жив. Потом ты устроил истерику на Змее. Не слишком ли много для одного дня? Я дал бы тебе отпуск, Гомес. Но только боюсь, что ты опять проведешь его в барах, упиваясь в стельку со своим братцем Эмилио. Для здоровья это не есть полезно. Честно говоря, я даже не знаю, что с тобой делать, Мигель.
– Lo siento[Сожалею (исп.).], - пробормотал я. - Все это было настолько реально, сеньор Феррера! И это крушение, и погибшие люди. Я не знаю, что со мной творится, сеньор Феррера. Раньше никогда со мной такого не было.
Я врал. Если бы я рассказал о моих двух путешествиях в прошлое, то диагноз «паранойя» был бы полностью обоснован. Но, кстати, тогда я еще не связывал эти события - мои прыжки в средневековую Испанию и крушение Большого Змея.
Да и что между ними могло быть общего?
7
Целый день мы проторчали в чертовом Парке Чудес. Время подходило к вечеру. Солнце лениво сползло к горизонту, уже не так слепило, но духота продолжала висеть над землей. Горячий воздух был неподвижен, и даже лопасти вентиляторов, сонливо крутящиеся под потолком, не добавляли прохлады.
Мы сидели в ресторанчике. Ресторан, обычно полупустой, был переполнен. Люди потели, пытались утопить жару в стаканах напитков со льдом, замуровать ее в тающем мороженом. Они страдали от жары, но все же никто не расходился,, не разъезжался из Парка. Все ждали чего-то, не осознавая, что находятся в ожидании, и не зная о том, что ждет их впереди. Не один я свихнулся в этот день, все немножко потеряли разум.
– Странно, - сказал я. - Как-то фатально мне не везет. Я так мечтал увидеть тебя. Ты появилась, и вот…
Я заткнулся. Сделал вид, что занят научным исследованием того, как лед тает в моем виски.
– Почему ты замолчал? - Лурдес протянула руку. подняла пальцами мой подбородок так, что я встретился с ней взглядом. - Я знаю, что ты хотел сказать. Я приношу тебе несчастье, да? Как только я появляюсь в твоей жизни, тебя сразу втягивает в какие-то дурные истории.
– Нет, нет, - забормотал я. - Ну что ты, не говори так…
– Я нужна тебе? Ты в этом уверен? Может быть, не стоит тебе со мной связываться? Так иногда бывает - люди сами по себе хорошие и живут нормально, а вот встречаются - и все сразу начинает идти кувырком.
– Подожди! - Я выставил вперед ладонь, защищаясь от ее слов. - Ты говоришь глупости! Мы с тобой почти и не встречались. Видимся второй раз в жизни. А ты уже спешишь сделать выводы. То, что произошло с нами до сих пор, - это все не так важно! Это случайности, дальше все будет совсем по-другому.
– Как - по-другому?
– Подожди! Я хочу выяснить самое главное… Вот… - Я запыхался. - Самое главное: скажи, как ты ко мне относишься?
– Хорошо.
– Это слово ни о чем не говорит. Хорошо относиться можно к мебели. Ты любишь меня?
– Не спеши. - Лурдес покачала головой. - Куда ты так торопишься, Мигель? Я же совсем не знаю тебя. Как я могу говорить о том, люблю я тебя или нет?
– Ты должна это знать! Уже должна знать.
– Хорошо, я скажу, - сказала она. - Ты очень мне нравишься, правда. Не потому, что ты красивый, хотя и поэтому тоже. Ты необычный. Ты совсем не такой, как все люди, которых мне приходилось встречать. Ты говоришь по-другому, думаешь по-другому, делаешь поступки, которые нормальные люди не совершают…
