когда я узнал, в чем оно состоит, отказался в это поверить - настолько ужасно оно было. Но в этом наша беда: мы не выбираем свое предназначение. Мы можем сделать только один выбор - идти по тому пути, что нам предназначен, или сойти с этого поезда, уйти из жизни, покончить жизнь самоубийством. Потому что если мы будем жить, мы все равно будем избывать свою карму. Единственное, что мы можем, - постараться сделать это достойно. Так, чтобы не было стыдно перед самим собой. И перед Создателем.
– Докажи мне, - тихо сказал я. - Докажи мне, что то, что ты говоришь, не бред, и, может быть, я попытаюсь заставить себя поверить в твои слова.
– Посмотри на Эль Дьябло. - Демид ткнул пальцем в направлении громыхающих рельсов, и глаза его полыхнули во мраке серым яростным огнем, - Посмотри на этот хренов поезд, тупой осел! На эти веселенькие завиточки в небе! Тебе этого мало? Ты уже привык к нему? Он кажется тебе невинным развлечением? Ты был испуган до колик в животе, ты просил небеса прислать к тебе кого-нибудь, кто объяснил бы тебе всю эту хренотень - твои путешествия в прошлое, и твои кошмарные видения, и твои паранормальные способности. А теперь, мать твою, ты отказываешься мне верить! И я объясню тебе, почему!!! Ты жидко обгадился, ты готов визжать от страха! И все потому, что выяснилось, что тебе придется принимать участие в ликвидации этой кучи навоза - и не какое-нибудь, а самое главное. Ты надеялся сбежать отсюда, спасти свою задницу? Давай! Вот он, выход. Может быть, ты думаешь, что не сможешь пройти через круг Дьявола? Ты сможешь, Мигель, Дьявол пропустит тебя. Он сделает все, чтобы выпихнуть тебя подальше. Потому что ты - единственный, кого он здесь боится! Иди! Ну, чего ты ждешь, катись колбасой! Меня тоже затянули в это дело против моего желания. И я ненавидел тех людей, которые это сделали. А теперь они умерли. Или ушли… Оставили меня одного расхлебывать эту кашу. Иди, больше я тебя уговаривать не буду.
– Я все равно не смогу… - Мне хотелось закрыть лицо руками и зарыдать от собственного бессилия. - Ты - боец, Демид. А я кто? Так, жонглер…
– Ты - не боец? - Демид прищурил глаза. - А кто же тогда боец? Кто - хладнокровный и талантливый убийца? Я не убил ни одного человека за всю свою жизнь, хотя мог сделать это десятки раз. А ты… Ты хоть представляешь, сколько людей ты отправил на тот свет? Не пора ли искупить свою вину перед Богом, сентиментальный и романтичный киллер Гомес?
Я вдруг увидел картину из своего прошлого словно вживую. Снова увидел вереницу трупов, лежащую на горной тропе. Трупов наших врагов, что погибли в бою в Карабахе. Только на груди у некоторых из них светилась голубым огнем надпись: «УБИТ ТОБОЙ». Их было много, убитых мной, - каждый второй, не меньше десяти человек. И командир хлопал меня по плечу и говорил: «Ну, ты даешь, Гомес, мать-перемать. Медаль тебе надо. Ты, блин, ворошиловский стрелок просто! Двадцать пуль - и двенадцать человек отправил к Аллаху!» А потом я увидел Дом инквизиции. Стражники за ноги волокли своих мертвых товарищей, и из груди каждого торчал нож, всаженный мной. «Четыре стражника и два палача убиты этой ночью, - ворчали они. - Что мы скажем их женам и детям? Не иначе, сам Сатана посетил нас, не может простой человек обладать такой невероятной меткостью». И наконец я увидел, как бык Леха склонился над быком Вовой, быком со сломанным черепом, пытающимся сделать последний свой вдох. «Вовка, братан, не умирай, - шептал он и держал Вову за холодеющую руку. - Вован, ну ты че, в натуре? Я «Скорую» щас вызову»…
Похоже, я все-таки прикончил одного из быков.
– Я не убивал из жестокости, - пробормотал я. - Я защищался. Я никогда не хотел убивать.
– Ну так защищайся! - Демид неожиданно улыбнулся. - Ты помнишь, что написал де Балмаседа? Ты - это СИЛА! Ты - совершенно особая сила, живая и быстрая. Ты единственная сила, которая может справиться со старым земляным трупоедом. Защищайся от него, и мы поможем тебе. Ну?
Он протянул мне руку ладонью вверх.
– Коньо! - в сердцах сказал я и хлопнул по его ладони.
Это означало согласие.
7
– Ну, господа, переговоры окончены! - громко объявил Демид. - Предлагаю отметить наше согласие. Как говорится по-русски, спрыснуть наше нерушимое братство!
Ван уже будил Цзян и Лурдес, которые умудрились задремать под шум наших с Демидом разборок. А Демид достал откуда-то бутылку виски. Большую бутылку.
– Bay! - произнес я. - Виски! Ты все-таки телепат, Демид! Ты читаешь мои мысли.
– Это не виски. - Ван открутил пробку и начал разливать по пластмассовым стаканчикам напиток, резко пахнущий лекарством. Что-то знакомое было в этом запахе. - Хотя алкоголь там тоже присутствует, около пятидесяти объемных процентов. Пить нужно осторожно.
– Я не пью такое крепкое! - Цзян отстранила стакан рукой. - Я буду совсем пьяная и не буду думать, что мне делать.
Старик Ван вдруг встал и начал говорить ей что-то на ухо. Думаю, что по- китайски. Анютка улыбнулась, потом тряхнула головой и взяла стакан в свои крепкие пальчики.
– Hen hao, Wang, - сказала она. - Wo xihuan.[Хорошо, Ван. Мне это нравится (
– О чем вы там шепчетесь? - Я немного заревновал.
– Он говорил… Это есть специальный напиток. Бальзам. Он сделан из китайских трав. Он дает много сил против врагов. Только он это… Он очень сильно увеличивает потенцию. Это побочное действие.
Я вдруг вспомнил этот запах. Нечто подобное влил в мою глотку де Балмаседа, когда отправлял меня обратно в мое время. Тогда это зелье полностью сняло с меня усталость и сделало меня восприимчивым к магии. И еще… Я очухался тогда с жуткой, почти болезненной эрекцией.
– Я не буду это пить, - заявил я. - Я не могу сражаться с Дьяволом, если мой член будет выпирать из штанов.
– Ты выпьешь, - сказал Демид. - Насчет члена не беспокойся - всему свое время.
Мне оставалось поверить ему на слово. Я зажмурился и влил варево в свою глотку.
Сперва я, как положено, задохнулся. Потом жидкий огонь пробежал по моему пищеводу и прожег меня до прямой кишки. Я даже с облегчением подумал, что сейчас умру и мне не придется сражаться ни с какими демонами. Еще через секунду мне удалось сделать вдох и сказать какое-то невнятное ругательство. Потом я внимательно прислушался к своему мужскому аппарату - не собирается ли он совершить что-либо непристойное. Аппарат не подавал признаков жизни. И только после этого я открыл глаза.
Стало заметно светлее. Точнее, я воспринимал теперь то, что видел, по- иному, как будто через прибор ночного видения. Мрак рассеялся, и мне казалось, что я могу рассмотреть самую мелкую козявку на расстоянии пары километров. Рядом стояли Лурдес, Цзян и Феррера, глотнувшие той же гадости. Они изумленно озирались.
– Не пугайтесь, - сказал Ван. - Зрение ваше теперь обострилось, как и другие чувства. И вот еще что: постарайтесь двигаться осторожнее. Особенно поначалу, пока не привыкли. Потому что ваши двигательные реакции тоже ускорились. Таково действие этого снадобья.
Я хотел почесать в затылке, но в результате съездил ладонью по уху. Отвесил себе чувствительную оплеуху.
