Вальдес делал свои шаги по направлению к двери музея. Он вовсе не находился в состоянии паники. Влюбленность, поразившая его неожиданно, как грипп, наделала кровоточащих царапин в его душе, но отнюдь не лишила разума. Напротив, сейчас он был сосредоточен и собран, как в момент смертельной опасности. Вот только никак не мог найти в своем жизненном опыте готового сценария, по которому мог бы провести предстоящий разговор, а ничего нового в голову не приходило.
Он и не стал придумывать ничего нового. Он просто прошел в зал и обнаружил, что Кристина сидит на корточках у стенда, зарисовывает в альбом какое-то очередное орудие пытки и ловит свой кайф. Она не теряла времени. Еще бы, она не появлялась в этом зале целую неделю. Наверное, она здорово стосковалась.
Вальдес стоял прямо над девушкой, наклонив голову, и рассматривал то, что она рисовала. Она не замечала его присутствия - впрочем, так же, как и присутствия всех остальных людей. Она полностью отключилась от внешнего мира.
Вальдес видел, как Кристина изобразила на листе альбома сложное устройство, состоящее из тяжелого деревянного хомута, надевающегося на шею, а также соединенных с хомутом колодок для рук и ног, с винтами, при закручивании которых можно было доставлять большие мучения пытуемому человеку. Рисовала Кристина умело: растушевывала изображение карандашом, добавляя к нему тени и полутени, так что оно становилось реалистичным, похожим на фотографию. Вальдес Увидел, что на альбомном листе появились новые детали, которые никак не могли быть срисованы со стенда. Карандаш Кристины врисовал в пыточное устройство контур мужчины - обнаженного, со всеми анатомическими подробностями. Вальдес продолжал удивленно наблюдать за созданием картины и скоро увидел, как рядом с истязаемым появился палач. Палачом была женщина - также обнаженная, опоясанная большим Количеством черных ремней с металлическими пряжками. В руке она держала многохвостую плетку. На лице ее было написано удовольствие - такое же, как и на лице самой Кристины.
Вальдес изумленно качнул головой и отошел в сторону. Что все это означало? Женщина не может быть инквизитором - никогда и ни при каких обстоятельствах. Не может она быть и палачом. Что за странные фантазии лелеяла в себе Кристина?
– Вальдес? - услышал он голос Кристины. В голосе присутствовал оттенок некоторого замешательства и, пожалуй, даже смущения. - Привет, Вальдес! Ты здесь случайно?
Наверное, она догадалась, что он видел то, что она рисовала в своем альбоме.
– Не случайно. Я пришел, чтобы встретиться с тобой.
– Ты… Ты видел, да?
– Видел. Ты хорошо рисуешь, Кристина.
– Понятно… - Кристина сердито тряхнула головой. - Слушай, Вальдес, все это - моя личная жизнь! Мне не нравится, когда кто-то подглядывает за мной.
– Я не подглядывал. Я нечаянно…
– Все. Пока. - Кристина резко повернулась, собираясь уйти, но Вальдес схватил ее за руку.
– Кристина… Подожди!
– Ну что еще?
– Слушай, ты не откажешься выпить со мной чашечку кофе? Прямо сейчас. В кафе на улице. Я не пью ничего спиртного, но, если хочешь, я могу угостить тебя хорошим вином…
– Нет, не получится. Извини. - В упрямом взгляде девушки не читалось ни малейшей возможности для уступки.
– Почему?!
– У меня сейчас нет времени, я должна доделать курсовую работу. Осталось только три дня… Боже мой я не представляю, как я успею…
– О каком времени ты говоришь? У тебя нет времени на чашку кофе? Мы поболтаем десять минут, и ты пойдешь…
– Вальдес… - Кристина прикусила нижнюю губу, посмотрела на него с прищуром, изучающе. - Хочешь, я скажу тебе кое-что? Скажу откровенно?
– Да.
– Я догадываюсь, что тебе нужно от меня. Это совсем несложно - догадаться. Ты не сможешь ограничиться одной чашкой кофе. Не сможешь. Но самое главное, что и я не смогу. И тогда я потеряю слишком много времени…
– Не понимаю!
– Все ты понимаешь прекрасно! Я совсем не такая, как те простые девчонки, с какими ты, наверное, привык спать. Я - необычная. И ты - необычный человек. У таких, как мы с тобой, не получается быстро и просто. Сейчас я не могу позволить себе этого.
– Мы с тобой? Что ты имеешь в виду?
– Брось притворяться, Вальдес.
– Хватит! - Вальдес устал от попыток вникнуть в смысл ее загадочных фраз. - Кристина, если тебе сейчас некогда, то, может быть, мы встретимся с тобой попозже? Тогда, когда ты сдашь свою курсовую?
– Не знаю…
– Знаешь. - Голос Вальдеса неожиданно потерял мягкость, стал ледяным. Он положил руку на плечо Кристины, сжал ее плечо, приблизил лицо к ее лицу и пробуравил ее взглядом холодных глаз - притягательных и пугающих одновременно. - Ты уже знаешь, Кристина. Знаешь. Ты хочешь со мной встретиться, нам есть о чем поговорить. Это так?
– Так, - тихо произнесла она, едва разжав губы.
– Я буду ждать тебя здесь. Ровно через неделю. Ты придешь?
– Да.
– Тогда успехов тебе, Кристина. Ты хорошо защитишь свою курсовую. Я знаю это. Я обещаю тебе.
Когда Кристина вышла из зала, Вальдес позволил себе улыбнуться - в первый раз за последнюю неделю.
Г лава 4
У Кристины действительно имелись серьезные проблемы с курсовой работой, и все шло к тому, что она могла и не защитить ее. Причиной тому было вовсе не пренебрежение учебой - Кристина Ромеро была способной и добросовестной студенткой. Главной причиной стало то, что она сильно испортила отношения с профессором Салинасом. Человек сей, имеющий высокую научную степень и облеченный немалой властью над учениками, к сожалению, имел отнюдь не лучшие моральные принципы. Если говорить точнее, он не имел их вовсе. Этот толстенький и усатый как таракан человек был искренне убежден, что единственной справедливой платой со стороны хорошеньких студенток за его снисхождение в научных вопросах может быть только предоставление ими определенных услуг интимного рода. Речь, правда, не шла о полноценном сексе, так как Антонио Салинас в его шестьдесят с небольшим годков, осложненных гипертонией и перенесенным инфарктом, не был уже способен к активным телодвижениям. Тем не менее мало кто из девушек, прошедших через его кафедру, избежал уединенных индивидуальных разговоров об историческом процессе, сопровождающихся сальным хихиканьем, слюнявым облизыванием и прикосновениями стариковских пальцев к самым нежным девичьим местам. Не будем давать нравственную оценку сему типу - безусловно, неприятному, - ограничимся только удивлением по поводу того, что и в современной цивилизованной Испании могут существовать подобные ущемления гуманитарных свобод граждан. Тем более что многие девушки относились к поползновениям профессора достаточно спокойно, а некоторые даже провоцировали его на это, намеренно облегчая себе сдачу
