– Закрой дверь! – ледяным голосом произнесла Милена. – Что ты глаза-то вылупил? Голых девчонок никогда не видел?
– Тебя – видел, – сказал Алекс. – Имел счастье наблюдать тебя вчера по телевизору. Хотя, конечно, это не ты была – я имею в виду ниже шеи. Видеомонтаж, подстава. Но я смотрю, довольно похоже получилось.
Он стоял и ощупывал Милену глазами, пальцы его возбужденно шевелились. Мила начала покрываться гусиной кожей – и от холода, и от страха. Она хотела прикрыться хоть чем-то, но не делала ни единого движения – боялась спровоцировать блондина. Он был перегрет, здорово перегрет.
– Послушай, – сказала она, – давай сделаем так: я уйду отсюда сейчас и никогда больше здесь не появлюсь. Забуду про то, что это место вообще существует. Вадим привез меня сюда без моего разрешения, я была пьяна…
– Неправильно ты со мной говоришь! – заявил коротышка. – В твоих словах нет должного почтения, мелкая голая тварь! А ну-ка встань на колени и склони голову перед высшим существом!
В отличие от Вадима, Алекс не был тупым. Он был психом с манией величия. Боже мой, ну почему с каждым разом она вляпывается во все большее дерьмо?
– Вадим! – задыхаясь, крикнула Милена. – Ну скажи ему… Он ненормальный!
– На колени, рабыня! – прорычал Алекс, и залепил Милене пощечину. Мила отлетела в сторону, стукнулась голенью о край ванны, едва удержалась на ногах.
Рабыня… Он сказал 'рабыня'! А еще сказал «высшее существо»…
В тот же миг Вадим появился из коридора и набросился на Алекса. Первый его удар сшиб с носа коротышки очки, второй, поддых, отправил Алекса в нокаут. Алекс скорчился на полу, застряв головой между биде и унитазом. Вадим добавил ему еще раз босой пяткой по ребрам, а потом поднял полотенце и протянул Милене.
– Мил, ну ты извини, что так получилось, – сказал он шепелявя, еле двигая разбитой в кровь губой. – Я тебе все объясню…
Щека Милены горела от удара, медленно распухала. Она молча обмотала вокруг себя полотенце, обошла Вадима и двинулась к выходу из ванной. И обнаружила, что там стоит длинный тощий тип с безысходно мрачной вампирской физиономией, с темными кругами под глазами, в черном плаще, наброшенном на плечи.
– И что же ты ей объяснишь, мудила Вадик? – холодно спросил тип. – Ну-ка, начинай объяснять прямо сейчас. Хочу посмотреть, как ты выкрутишься.
– Нет, ну ладно, Костян, – заволновался Вадим, боевой пыл слетел с него в долю секунды. – Она тут вообще не при чем. Она сейчас уйдет, а мы сами во всем разберемся…
– Ты зачем Алекса ударил? Я же тебе говорил – не смей его трогать!
– Он достал уже своими заскоками…
– Это ты всех достал. Иди и подними его. И приведи в порядок.
– Давай лучше ты, Кость… А я Миле одежду дам.
– Я сам ей займусь. Иди подними Алекса. Если с ним что-то случится, башку тебе оторву.
– Ты – башку?! Мне?! – сорвался вдруг на крик Вадик. – Да вы без мой башки хрен сделаете! На моей башке вообще все завязано! Оборзели уже оба! Забыли, кому всем обязаны? Слушай, я тебе честно говорю – если вы Милу еще хоть пальцем, то я всё, с вами завязываю. Полностью!
– Ага, – мрачно сказал Костян. – Смотри, болван.
Мила не успела увернуться. Длинная костлявая рука выпросталась из-под полы плаща и схватила ее за волосы. Вторая рука сорвала с нее полотенце. Вадим немедленно бросился в атаку, но Костян легко уклонился, швырнул Милену в сторону – так, что она пролетела юзом через полкоридора, и занялся Вадимом. Начал избивать его сосредоточенно и деловито. Вадим дрался не так уж и плохо, но Костян, похоже, был в этом деле настоящим профессионалом. Мила медленно отползала по полу, не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища. После нескольких прямых в голову Вадим уже поплыл, потерял ориентацию, но верзила в плаще не давал ему упасть, держал левой рукой за грудки, а правой наносил удар за ударом. В конце концов он решил, что достаточно, разжал пальцы и окровавленный Вадик мешком рухнул на пол.
Костян повернул голову к Милене, манерным движением откинул длинные черные волосы со лба и облизал губы острым розовым языком.
– Теперь я займусь тобой, девочка, – сказал он.
Мила была уверена, что он изнасилует ее. К сожалению, она ошиблась. Было бы гораздо лучше, если бы Костян просто изнасиловал ее. Но, похоже, он получал истинное удовлетворение, пуская в ход кулаки, а не член.
Год назад ей здорово досталось, но так, как сейчас, ее не били никогда в жизни. Она даже представить не могла, что могут так бить, что может быть так больно. Она кричала, извивалась на полу, пытаясь увернуться от ударов, закрывала голову руками. Тощий садист обрабатывал ее методично и безжалостно.
И все-таки Миле повезло. Она потеряла сознание уже после пятого или шестого удара. Выпала из отвратительного мира в спасительную бесчувственную тьму.
Голоса появились в ее голове не сразу, постепенно, прорвались сквозь оглушительную, грохочущую боль, напомнив о том, что она до сих пор, к сожалению, жива.
– Как ты думаешь, прямо здесь помрет?
– Черт его знает. Не хотелось бы. Как мы ее тогда отсюда вытащим? Резать на куски придется и по частям… Кровищи по колено будет, отмывай потом.
– Вадю заставим отмывать. Натворил дел, идиот, вот пусть он ее и режет. Пусть сам разделывает свою невесту. Надо ж, так засветиться.
– Ладно, пока не засветились. Если мы эту телку удачно закопаем, все обойдется.
– А может, сжечь ее?
– Нет, ты что? Знаешь, сколько вонищи будет? Говорю тебе – закопать, только поглубже. И лучше разные куски в разных местах. И зубы все надо выбить. Я читал, что трупы по зубам опознают.
– Ее искать будут, сто пудов тебе говорю. Их в этом 'Кенгуру' с Вадей тыщу раз видели. Выйдут на него, вот точно тебе говорю. Фоторобот сделают, в розыск объявят.
– Вадю придется убрать.
– Совсем?!
– Ты что, долбанулся? Как мы без него? Внешность ему изменим, спровадим подальше из города. Полгодика посидит взаперти, а там, глядишь, все забудут.
– Ладно, что-нибудь придумаем…
Мила попыталась открыть глаза, но свет взорвался в мозгу осколочной гранатой, заставил желудок мучительно сжаться и извергнуть содержимое.
– Опять блюет, – резюмировал один из голосов. – Все уже здесь провоняла. Зря ты ее так отмудохал, Костик. Ни то ни се теперь – и своими ногами пойти не сможет, и помирать никак не подохнет.
– Ладно, Алекс, извини. Не удержался… Надо было душу как следует
