В то же время, с некоторым унынием отмечала Мила, девицы значительно превосходили фигуристостью свой прообраз, то есть ее, Милену Серебрякову. Осиные талии… Талия, впрочем, у Милы была, не хуже, но вот не было у нее самой ни таких упругих грудей четвертого размера, горизонтально торчащих вперед, ни выпирающих, соответственно, назад крутых ягодиц идеальной анджелиноджолиевской формы. Впрочем, завидовать девушкам-юнитам особо не приходилось, потому что, несмотря на недюжинные боевые качества, убивали их одну за другой. Сама же Милена спряталась за станиной массивного токарного станка и наблюдала за сражением, высунувшись вполглаза – пребывала, таким образом, в относительной безопасности.
Двойников Вадима Дмитренко тоже расплодилось немерено. Само собой, слабоватые наступательные способности Вадика были усилены – на этот раз с использованием чего-то каратэшно-мускульного, то ли Ван Дамма, то ли Джеки Чана, то ли даже Дакаскоса – сказать трудно. Вадимы, обряженные в черные пиджаки поверх синих маек, добросовестно трудились, прыгая по предметам интерьера и паля из двух пистолетов каждый. Кроме того они проделывали ногами немыслимые закрутки, сминая вражьи торсы и головы ударами лакированных туфель.
На сцене резко, вакуумно отсутствовал только один из главных персонажей. Не было видно Игоря ни в одном из его обличий. Ни одного Игоря. И Мила уже догадывалась, что это означает.
Она начала приходить в себя. Транквилизирующее, отупляющее воздействие воли Игоря ушло – отхлынуло разом, оставив ее наедине с ее собственной болью, собственным страхом, но и с собственными, не навеянными мыслями. Всего лишь несколько секунд ушло на обдумывание ситуации и вывод был прост и однозначен – Игорь покинул это помещение. Он настрогал и оживил десятки юнитов, оставил их воевать и ретировался. И что теперь нужно было делать Миле – драться? Ну уж нет! Сидеть и не высовываться. Подглядывать одним глазом, стараться не шевелиться и даже не дышать – это было верхом того, что она могла себе позволить.
Где настоящий Вадим? Машет ли он сейчас нижними конечностями в толпе себе подобных или тоже пришипился в каком-нибудь тихом углу? Будем надеяться на последнее. Потому что ясно, что им, реальным, делать тут нечего. Грызун оказался мощным креатором – пожалуй, его можно было сравнить с самим Селещуком-Ашшуром. Это он, Грызун, наплодил юнитов – своих двойников и двойников креаторов сражающихся на его стороне. Силён Грызун, ничего не скажешь. И все же он изначально обречен на поражение, потому что у него нет того дара, которым владеет Принц. Грызун зависит от своих компьютеров.
Вся эта буча для того и затеяна, чтобы перебить живых людей. Юнитов не жалко, их можно напроецировать сколько угодно, и главная цель их создания – уничтожить охранников. Мила видела, что уже половина людей, нанятых Грызуном для грязного дела, но все же настоящих, и, стало быть, имеющих право на жизнь, уже мертвы. Бедные ребята… Наверное, жены у них есть, и дети. Выйти бы сейчас из укрытия, крикнуть во весь голос, объяснить живым, что происходит на самом деле. Спасти тех, кто еще не убит, вытащить их из этой бессмысленной бойни. Нет… Ее саму убьют тотчас же. Ее жалкий удел – сидеть на корточках, укрываясь за железным корпусом станка, и дрожать от страха.
Где это чудовище – Игорь? Почему он не спешит? Нет никакого сомнения, что он рыщет сейчас по заводу. Он ушел из цеха, чтобы повторить тот же сценарий, что и в битве с Ашшуром – вырубить электричество, и дело с концом. Конечно, можно упрекнуть Игоря в самоплагиате, некой зацикленности, нежелании искать новые сюжетные ходы. Но сейчас – не время для роскоши. Некогда придумывать лучшее, если есть просто хорошее. Просто некогда.
Свет уже гас в цехе, вырубился на долю секунды и вспыхнул снова. Это наверняка означало то, что Игорь отрубил внешнее электроснабжение, и завод перешел на автономное питание. Это также значило и то, что следующим объектом диверсии Игоря стали электрогенераторы. Найти и вывести из строя генераторы – задача для Игоря несложная. Он мог сделать это уже минут десять- пятнадцать назад.
С ним что-то случилось? Вряд ли. Все трое из оставшихся креаторов находились здесь, и, значит, реальных противников у Игоря за пределами цеха не было. Скорее всего, Игорь просто ждал. Ждал, когда его юниты добьют последних охранников, и останутся только креаторы со своими безмозглыми двойниками. Не хотел марать руки. Или лень ему было.
Быстрее бы все закончилось. В конце концов, у Милены, если она, конечно, останется в живых, есть в этой игре маленький бонус: Гоша поубивает всех, но Вадика он не тронет. Он обещал, он сдержит свое обещание. Что, ей, Миле, так дорог Вадик? Может быть, она хочет действительно уехать с ним из России? Да нет, фига вам всем: и тебе, Игорь, и тебе, Вадим, и вообще всем, кто участвовал в этой грязнущей истории. Ничего, кроме пожизненной аллергии, по отношению к вам не останется. Просто Миле приятно думать, что хоть одного человека она смогла спасти. Точнее, сможет, если… Ладно, об этом лучше вообще не думать. Все слишком зыбко, слишком сослагательно, и непонятно, чем это закончится и кончится ли вообще.
Тем временем, похоже, все действительно шло к концу. Лары Крофты неутомимо отстреляли последних охранников и перестрелка продолжалась только между юнитами. Равновесие вооруженных сил Игоря и Грызуна резко нарушилось – видимо, Грызун постоянно создавал новых бойцов взамен убитых, уничтоженные же Милены и Вадимы не восстанавливались по причине отсутствия на поле боя Игоря. Свет между тем горел все так же ярко и не думал гаснуть. Мила с острым беспокойством подумала о том, что с Игорем все-таки могло что-то случиться.
Мила уже не наблюдала за происходящим – отползла в угол, скорчилась в тени в просвете между станком и стеной, попыталась укрыться какой-то тряпкой – грязной, воняющей машинным маслом. Выстрелы стали редкими, а вскоре прекратились совсем. Сражение было закончено, и Мила знала, кто в нем победил. Юнитов, созданных Игорем, больше не осталось, и, значит, никто больше не мешал креаторам заняться самым интересным – найти Милу и Вадика. Найти и… что?
Вадика, понятно, сразу убьют – с предателями не церемонятся. А ее, Милу, пустят по кругу…
Да нет, совсем наоборот. Вадик, хоть и предатель – фигура ценная, креатор как-никак. По морде ему дадут, но в живых оставят, пусть работает на толстого дядю дальше. А вот она, Милена Серебрякова, шпионка-журналистка – личность, безусловно вредная, никому здесь не нужная. Ее – в расход и немедленно.
Грохот шагов по металлическому полу – бегают, ищут. Шаги все ближе, ближе. Остановились. Мила увидела, как над станком свесилась круглая лоснящаяся физиономия, уставилась на нее маленькими блестящими глазками. Юнит.
– Ку-ку, девочка, – сказал девитоид. – Я тебя нашел. Оружие есть?
– Нет.
– Вылезай. И не вздумай стрелять.
– Я не стреляла, – торопливо пробормотала Мила. – Я никого не убивала. Я вообще тут не при чем, это Принц меня сюда затащил…
– Вылезай, говорю.
Мила сбросила свою тряпку, вылезла на свет – осторожно, стараясь не делать резких движений. Толстяк цапнул ее за плечо, внимательно вгляделся в лицо.
– Ты похожа на одну бабенку из телевизора, – сказал он. – Не помню, как ее зовут.
– Милена.
– Ты и есть она?
– Да. А вы – настоящий, не юнит? – догадалась, в свою очередь, Мила.
– Ага, – толстяк усмехнулся. Он действительно был похож на Де Вито, только росту в нем было не меньше ста девяноста. – Леня меня зовут, поняла? Леня. Пойдем.
