– Говорил. – Хайреддин шумно отхлебнул из большой чашки. – Почти со всеми. И, знаешь, каждый из них готов выступить в поддержку кади!
– Отлично, – потер руки Иван. – Я дам знать, когда придет время. Пока же никому не говори обо мне.
– Да мне и не с кем разговаривать. – Старый слуга горестно развел руками. – Увы, наш дом опустел… Бедные слуги. И хозяин… Что же с ним будет?
– Посмотрим. – Раничев поднялся на ноги и, простившись со стариком и чайханщиком, сошел с помоста.
Заскочивший к полудню домой Жан-Люк сообщил, что и в самом деле, кроме мухтасибов, следящих за порядком на местах, имеется еще и специальный чиновник, наблюдающий за качеством питьевой воды.
– Он имеет право остановить и попробовать воду у любого водоноса. И горе тому, чья вода будет с илом или песком.
– Ясно, – усмехнулся Иван. – В таком случае водоноса можно вполне обвинить в мошенничестве и обмане. А это – преступление против Бога! Вполне можно получить сотню ударов палкой.
– Этот твой товарищ, – уходя, вдруг задержался на пороге Жан-Люк. – Он, случайно, того… не содомит?
– С чего ты взял? – поперхнулся Раничев.
– Слишком смазлив… И та-ак на меня смотрит… Был бы девкой – я бы не устоял!
Ничего не ответив, Иван зашелся хохотом. Посмотрев на него, марселец озадаченно пожал плечами и удалился – на улице его нетерпеливо дожидались носильщики с только что купленной рыбой.
Сверху спустилась Зуйнар, уселась рядом, посмотрев на Раничева красивыми, похожими на блестящие маслины глазами.
– Тебе нравится Жан-Люк? – усмехнувшись, неожиданно спросил Иван.
– Мне нравишься ты, мой господин, – грустно качнула головой девушка. – Но я чувствую – ты не останешься здесь навсегда, а господин Жалюк, тот, пожалуй…
– Верно мыслишь, Зуйнар. – Раничев вздохнул. – Давно догадалась?
– Давно… Во сне ты повторяешь одно и то же имя.
– Вот как?
– Да, да… И в глазах у тебя я часто вижу тоску. Такую же, какую я видела еще давно, дома, у некоторых невольников. Они потом либо сбегали, либо вешались. Ты тоже уедешь… жаль.
– А скажи-ка, Зуйнар, ты бы хотела выйти замуж, скажем, за Жан-Люка?
Девушка вдруг покраснела:
– Конечно, хотела бы… Господин Жалюк так красив и влиятелен. И это ничего, что он пока что не правоверный и – дворцовый раб. Скоро он выкупится на волю и примет истинную веру.
– Ох, ничего себе! – искренне удивился Раничев. – Жан-Люк что, сам тебе об этом говорил?
– Да, господин. Мы тут как-то с ним болтали…
– И ты будешь его любить?
– Да! И рожу ему много красивых детей… Только, – Зуйнар вздохнула, – он не обращает на меня совсем никакого внимания.
– Ну еще бы… Ты же сейчас мальчик.
– О, господин…
– Ладно, так и быть – обещаю переговорить с Жан-Люком о тебе! Только не сейчас, позже… А дальше уж сами решайте.
К вечеру Жан-Люк вернулся домой не один, а в компании с сухоньким старичком в белой чалме и с шелковым щегольским поясом.
– Фазиль-бей, – усаживая гостя на почетное место, шепнул марселец Ивану. – Мухтасиб… Как раз занимается водоносами.
– Мухтасиб? – тихо возликовал Раничев. – Вот славно!
– Он – мой наставник в делах принятия истинной веры, – как бы между прочим поведал Жан-Люк. – Но – тсс! – любит иногда выпить. Только это между нами.
– Само собой, – потер руки Иван.
Чернокожий слуга Жожо уже тащил кувшин и закуску…
И снова с утра Раничев уже был в делах, впрочем, как и почти все в городе. Едва прошел предрассветный намаз, как рынок уже заполнился народом. Речи солидных купцов – торговцев тканями, оружием, драгоценной посудой – перебивались истошными воплями расхваливавшей свой нехитрый товар мелочи – лепешечников, продавцов сластей, водоносов…
Иван знал уже, где следует искать Али, – выспросил вчера у старого мухтасиба. Вот он, рынок, невдалеке от мечети Олив, почти в самом центре медины. Вот и широкоплечая фигура Али. Высмотрев его в толпе, Раничев подозвал вчерашних мальчишек и бросил им дирхем.
– Вот вам, забыл заплатить.
– Благодарствуем, почтеннейший! Может, еще чем помочь?
– Можете… Видите во-он того водоноса? Это мой приятель. Хочу над ним подшутить…
Казалось, миг всего и прошел, как мрачного водоноса окружили рыночные мальчишки – кто-то потянул его за пояс, кто-то, словно бы невзначай, толкнул под руку… А кто-то в этот момент занялся бурдюком. Злобно осклабившись, водонос разогнал мальчишек тумаками и погрозил огромным волосатым кулаком:
– Ну, попадитесь еще мне, твари!
Утерев пот, он повернулся и нос к носу встретился со старичком мухтасибом.
– Рад видеть тебя в добром здравии, уважаемый Фазиль-бей, – бормоча про себя ругательства, низко поклонился Али.
– Аллах в помощь, – мухтасиб усмехнулся. – Жалуются на тебя, Али! Говорят, мошенничаешь, под видом свежей продаешь правоверным никуда не годную воду.
– Кто сказал такое?! – расправив плечи, грозно возопил водонос. – Я разорву его на части вот этими вот руками!
– Чем орать, налей-ка мне лучше стаканчик, – сладенько улыбнулся Фазиль-бей. – А то употел что-то. Видать, совсем стар стал.
– Пей на здоровье, уважаемый. – Водонос налил воды в медный стаканчик и почтительно протянул его чиновнику.
Тот немного отхлебнул и закашлялся:
– Чем ты поишь правоверных, о нечестивец?
– Что? – Водонос тут же попробовал свою воду – и с негодованием принялся отплевываться от песка и ила.
– Заканчивай торговлю, Али. – Фазиль-бей строго покачал головою. – Пойдешь с нами к макхаму. – Старик мигнул стражникам, и те моментом обступили несчастного водоноса.
– Не виноват я, не виноват… – тупо повторял тот, идя вслед за торжествующим мухтасибом. – Клянусь, чистейшая была вода!
Другой мухтасиб – усатый рыночник – завидев Фазиль-бея, с самым безразличным видом отвернулся от водоноса. Ну его! Связываться со вздорным стариком – себе дороже выйдет. А что касается Али… Так, в конце концов, не так уж много он и платил за благорасположение. Да и вообще, осторожней надо…
Придя к приземистому зданию суда – макхаму, – Фазиль-бей приказал страже кинуть нечестивого водоноса в тюрьму – небольшое помещение для задержанных, пристроенное к макхаму со стороны заднего двора.
– Пусть пока посидит, – добродушно произнес старик. – А я пока подумаю, что с ним делать.
Поднимаясь по небольшой лестнице в макхам, он наткнулся на почтительно стоявшего у стены Раничева.
– А ведь ты был прав, Ибан. – Мухтасиб покачал головою. – Этот пес Али и в самом деле торговал дурной водою. Что ж, его ждет хороший тазир… Ударов сто, не меньше…
– О, жаль бедного водоноса. – Раничев молитвенно сложил руки. – Не позволит ли уважаемый мухтасиб
