с медины, даже с христианских и иудейских фундуков, спешили люди к южным воротам Баб-Джазира. Спешили, чтобы увидеть халифа, поклониться ему и пожелать милостей Аллаха и долгих лет жизни. Вполне искренне пожелать – вот уже пять лет халиф, подавив все мятежи, правил страной твердой рукою, а год назад торжественно присоединил к своему государству мятежную Триполитанию. Теперь же достопочтенный халиф посматривал на Алжир, погрязший в череде феодальных усобиц.
Выйдя из таверны «Три глаза», Раничев и Жан-Люк сели на лошадей, на время позаимствованных ушлым марсельцем из халифских конюшен, и быстро поехали к дому Фарида. Жан-Люк хотел посетить его якобы по поручению одного из дворцовых мухтасибов – Фарид ибн-Бей как раз несколько месяцев назад обещался поставить ко двору халифа туф из личной каменоломни. Вот теперь следовало об этом напомнить, заодно и переговорить со слугами – марселец клялся, что самого Фарида дома не будет – как и все, он непременно поедет во дворец в свите возвратившегося с удачной охоты халифа.
Дом Фарида был почти рядом, за стеною медины. Правда – быстро было на бумаге, да забыли про овраги! Вывалившая посмотреть на встречу халифа толпа свела на нет все попытки Раничева и марсельца побыстрее пересечь площадь перед воротами Баб-Джазира.
– Говорил, надо было ехать в обход. – Выбравшись из толпы, Ранчиев спешился.
Жан-Люк мотнул головой:
– Так еще не поздно. Сворачиваем!
– Сворачиваем? – присвистнул Иван. – Да ты только посмотри на это!
И в самом деле, сворачивать куда-либо уже было поздно. Толпа простонародья запрудила все прилегающие к площади улочки, так что свободной осталась только одна дорога – та, что вела ко дворцу. На ней и должен был вот-вот появиться халиф со своей свитой.
– Едут, едут! – закричали забравшиеся на пальмы мальчишки.
Гул ликования прокатился через всю собравшуюся толпу, от рва до крепостной стены медины, и затих где-то у озера. Раничев с марсельцем переглянулись и тоже подошли ближе к пальме – хоть и далековато, да зато видно неплохо, да и с боков никто не давит.
С южной дороги, со стороны кладбища, показалась целая кавалькада всадников в блестящих шлемах и с копьями, украшенными разноцветными флажками. По мере приближения всадники размахивали саблями и с победными криками ловили на всем скаку подбрасываемые в воздух копья. Оранжевое солнце садилось за горами Атласа, посылая городу теплые прощальные лучи, озарившие стены желтовато-алым отсветом пустыни. Поперек улицы пролегли длинные тени минаретов, наступал час закатной молитвы, и мудзины уже собрались выкрикивать азан – призыв правоверных к молитве. Ждали халифа… И вот наконец он показался, сразу за пронесшимися всадниками охраны, верхом на белом иноходце, в зеленом плаще поверх расшитых золотой нитью одежд, с усыпанной драгоценными камнями саблей у пояса.
Толпа взвыла в восторге:
– Слава великому халифу!
– Да хранит его дни Аллах, милосердный и всевидящий…
Проезжая мимо собравшихся горожан, правитель Туниса милостиво приветствовал их кивком головы. Раничеву вдруг показалось, что в толпе встречающих промелькнуло темное лицо Фарида ибн-Бея.
– Скорей, Иван! – обернулся Жан-Люк. – Кажется, вон по той улице можно будет пробраться к дому Фарида.
И в самом деле, узенькая, извивавшаяся, словно змея, улочка уже почти опустела – весь народ потянулся за кортежем халифа. Быстро проехав вдоль глухих дувалов, друзья обогнули вал и, проскакав по берегу озера, вновь свернули к медине. Шум толпы слышался совсем рядом, у мечети Олив, а у дома Фарида ибн-Бея было пустынно и тихо. Увидев нежданных гостей, угрюмый слуга-бербер нехотя отворил ворота – видно, в этом доме не очень-то жаловали чужаков, и лишь халифская грамота Жан-Люка заставила привратника быть немного любезнее.
– Хозяин будет не скоро, – буркнул слуга. – Наверное, вам и не стоит его здесь дожидаться.
– Так он нам, в общем-то, и не очень нужен, – неожиданно засмеялся марселец. – Вполне достаточно домоправителя. Есть тут такой?
– Ну я домоправитель Карим, – вышел из дома старик, такой же нелюдимый, как и привратник. – А что такое? – Маленькие глазки его испуганно забегали.
– Боюсь, то, что я скажу, будет тебе не очень приятно, – с усмешкой протянул Жан-Люк. – Речь пойдет о мясе… Ведь твой хозяин поставляет его ко двору благочестивейшего халифа?
– Да, это так, – с горделивым достоинством кивнул Карим. – Самое лучшее мясо в Магрибе – из боен моего господина!
– Так-то так, – вкрадчиво протянул марселец. – Да вот правильно ли оно хранится? И как долго?
Широкая улыбка вдруг озарила смуглое лицо домоправителя, Иван даже вздрогнул – словно бы перед ним вдруг улыбнулась акула. Видно, с вопросами хранения мясных туш в доме Фарида дела обстояли в полном порядке.
– Прошу во двор, уважаемые! – поклонился Карим. – Убедитесь во всем сами! Эй, Раджиб, – он подозвал полуголого мальчишку-раба. – Принеси гостям шербету и фруктов… Вот наши амбары, сейчас открою, проходите, смотрите… Вот эти туши привезли сегодня, завтра мы их уже отправим на рынок, а эти – готовим к засолке в бочонках, а вон те…
– Вижу, и в самом деле, у почтенного Фарида здесь все в полном порядке, – закивал Жан-Люк. – Надо отметить это в грамоте… Уважаемый Карим, не найдется ли в доме пера, а то мое уж совсем затупилось?
– Пера? Конечно же, найдется… Эй, Раджиб! Впрочем, нет, проходите на террасу, я вам сам сейчас принесу.
Радушным жестом указав на невысокий помост под резным навесом, домоправитель скрылся в доме. На помосте, не забывая улыбаться гостям, уже суетился Раджиб, расставляя серебряные блюда с фруктами.
– Эй, парень, – подозвал его Раничев. – А что, во-он в том дальнем амбаре совсем нет мяса?
– В каком, господин?
– Вон, у стены.
– Нет-нет, что ты, уважаемый, – рассмеялся мальчишка. – Этот сарай вовсе не для мяса… Там иногда держат рабов.
Услыхав это, Иван и Жан-Люк быстро переглянулись.
– Видать по всему, ваш домоправитель – человек знающий, – тихо произнес Раничев. – И, наверное, суровый?
– Да уж. – Раджиб вздохнул, и худенькие плечи его поникли, словно цветы перед грозою.
– Наверное, нелегко угодить такому человеку, – посочувствовал марселец. – Вряд ли у него есть какие- то привязанности и страсти.
Мальчишка снова вздохнул.
– Но, говорят, он любит слушать разные истории? – вкрадчиво осведомился Иван. – Про ифритов, джиннов и прочее.
– Нет, слушать не любит, – натянуто улыбнулся Раджиб. – Любит сам говорить, вернее – поучать, и горе тому из рабов, кто ему не внемлет! Вот хоть с той же бараниной…
Парень неожиданно замолчал – из дому наконец вышел Карим.
– Вот перо, уважаемый. – Поклонившись, он уселся на ковер рядом с гостями. – Самое лучшее!
– Хорошее перо, – тут же похвалил Жан-Люк.
– Забирай его себе насовсем!
– Вот благодарствую.
– Вы кушайте, кушайте.
Иван едва не зашелся смехом – именно так и говорил незабвенный товарищ Джебраилов, когда, сидя в ресторане, вербовал Шурика для умыкания своей племянницы – спортсменки и комсомолки. Раничева всегда почему-то занимал вопрос – откуда у бедного студента деньги на ресторан? В институте командировочные дали? И что он, Шурик, там ел? Похоже, шашлык из баранины. Кстати, о баранине…
– Уважаемый Карим, – Иван опустил на ковер тяжелую чашу с шербетом, – даже до дворца халифа
