холодной перловой кашей с тушенкой.
– Эх, жизнь, – потянулся Раничев. – Приятно с хорошим человеком выпить.
– Так и мне, – капитан улыбнулся. – Веришь ли, Иван Петрович, цельную навигацию не с кем поговорить интеллигентно. Колька малопьющий, да и все, почитай, на нем, с матросами пить – себя только позорить, ладно бы, постоянный состав был, а то почти каждый сезон новые. Ладно еще летом – у борта постоишь, по берегам на девок посмотришь, а уж сейчас-то, по осени… – капитан махнул рукой.
Он зашел и на следующий день, и еще… вообще, каждый вечер захаживал, только в последнее время – пустой, видно, водка закончилась.
– Приятный ты человек, Васильич, – Иван улыбнулся. – И выпить с тобой приятно.
Васильич сконфузился, махнул рукою:
– Да я уж, что уж… Вот, в ранешние времена были люди, взять хоть Кондрата Никифорыча, мы с ним на «Севрюге» ходили, а это знаешь какой пароход был?! Не чета нынешним. Купчихе Хвостовой принадлежал, Аграфене Павловне, царствие ей небесное, в осьмнадцатом году померла, как большевики пароходство отняли – удар случился. А пароходы были у-у-у… Перила начищены, блестят – глазам больно – в каютах ковры персидские, рояли, в буфете пиво, водочка, да коньячок шустовский не переводился… Не как сейчас… Увы.
– Совестно мне, Васильич, – вдруг признался Иван. – Хотелось бы тебя угостить, да денег нет… Хотя, – он бросил многозначительный взгляд на колонтарь и саблю и, понизив голос, спросил: – Не знаешь, где по пути можно инвентарь сбагрить?
Капитан вздрогнул:
– Да найдем… Вон, через плес обычно в это время табор стоит, там и сбагрим. А не попадет тебе от начальства? Чай, казенное имущество.
– А, не попадет, – отмахнулся Раничев. – Вот они где у меня все! – он сжал руку в кулак. – Худрук по струнке ходит! Ежели что, брошу я их к чертовой бабушке, да в Большой перейду, давно уж меня туда зазывают на главные роли. Давай, Васильич, сведи меня с твоими цыганами, толкнем инвентарь, коньячку купим, да прибарахлиться мне б не мешало.
– Цыган-то мы найдем, – сдвинув на затылок фуражку, задумчиво протянул кэп. – Да вот времени потеряем изрядно, боюсь не догоним «Орджоникидзе».
– Да и черт с ними! Надоели они мне все. Твое-то судно до куда идет?
– До Рыбинска.
– Вот! Мне как раз туда и надо. С вами и доберусь, нечего тут кого-то догонять. Где там, говоришь, цыгане?
Васильич уважительно покачал головой:
– Рисковый ты мужик, Иван!
Цыганский табор стоял у самой реки, у плеса. Пасмурно было, уныло, моросил мелкий холодный дождик. Укрытые брезентом, стояли в кружок телеги, горел небольшой костерок, у реки, под присмотром мелких ребят, лениво пили воду стреноженные кони. Как догадался Иван, цыгане довольно хорошо знали капитана, видно, не раз сталкивались. Привязав шлюпку к прибрежным кустам, пошли к костру – навстречу поднялся щуплый подросток, истинный цыган, смуглый, кудрявый, с блестящей серьгой в левом ухе.
– Здорово, ромэлы, – кивнул Васильич.
– А, капитан. Как житье-бытье? Все запчасти возим?
– Мне б с Карлаем потолковать бы…
– А нету Карлая, в город ушел. Да и все ушли, из старших Радмила только. А что за дело-то у тебя? – цыганенок цепко осмотрел объемистый мешок за плечами у Раничева.
– Продать кое-что надо, – пояснил Иван. – Да прикупить…
– Ну, это к Радмиле, – парень усмехнулся и, обернувшись к телегам, позвал:
– Радмила! Эй, Радмила! Гости к тебе.
– Какие еще гости? – полог кибитки откинулся, и оттуда высунулось заспанное лицо девушки – довольно молодой и приятной с виду. – А, Васильич… Здорово. Опять шины принес? Да не нужны они нам уже.
– Не шины, – капитан заметно смутился и кивнул на Раничева. – Это Иван, артист. Поговорить с тобой хочет, товар у него есть.
Цыганка окинула Раничева быстрым взглядом жгучих каких-то египетских глаз и подмигнула:
– Ну, иди сюда, коли говорить хочешь. Посмотрим, какой у тебя товар.
– Иди, иди, Иван, эта не обманет, – шепнул Васильич и присел к костру.
Пацан улыбнулся:
– Вон уха, угощайся. А может, вина плеснуть?
– Нет уж, лучше водки…
– Да нет пока водки.
– Черт с тобой, лей свое вино.
Внутри цыганская кибитка показалась Раничеву куда как просторнее, нежели снаружи – все аккуратно, чисто, в углу – зажженный керосиновый фонарь «летучая мышь», под ногами – домотканый половик, задняя половина отгорожена плотной бархатной занавесью.
– Ну, – улыбнулась цыганка, – показывай, что принес?
Иван молча развязал узел. Блеснули в керосиновом свете доспехи и сабля. Радмила, впрочем, смотрела не на них, а на одежку с сапогами – Раничев все с себя снял, одевшись пока в замызганную матросскую робу и старый штопаный плащ, подаренные делопроизводителем Викторией.
– Смотри-ка, настоящий шелк, – цыганка встряхнула на руках плащ.
Ничего, вполне приятно выглядела девушка, чернобровая, с темно-рыжими, распущенными по плечам волосами и черными сверкающими очами, вытянутыми к вискам. На вид ей было где-то около двадцати, фигуристая, стройная, в длинной широкой юбке и завязанной на смуглом животе яркой блузке с цветами, на тонкой шее позвякивало монисто. Осмотрев плащ и рубаху, Радмила потянулась к сабле, взяла с усмешкой ножны, поднесла ближе к огню… И вздрогнула, со страхом взглянув на Ивана.
– Что такое, – улыбнулся тот. – Не сомневайся, золото и камешки настоящие, не какая-нибудь мишура.
– Так ты знаешь?! – цыганка удивленно вздернула брови.
Раничев ухмыльнулся:
– А что же я, лох, что ли?
– И все равно, – нахмурилась вдруг Радмила. – Я не смогу у тебя это купить, во всем таборе не наберется столько денег!
– Дашь, сколько сможешь, – Раничев упрямо сжал губы. – Мне некогда искать настоящего покупателя.
– Понимаю, – испуганно взглянула на него цыганка. – Хорошо, что Карлая нет… вряд ли он стал бы связываться…
– А ты – свяжешься? – усмехнулся Иван.
– А я – фартовая! – девушка засмеялась. – Да и ты, вижу, не из простых. – Она вдруг посерьезнела. – Дам, сколько есть… Подожди.
Она скрылась за занавесью кибитки… Красивая. Нет, и в самом деле красивая… Не кибитка, девушка.
– Вот, – вернувшись, Радмила высыпала прямо на половик денежные купюры. – Здесь тридцать тысяч, больше нету, поверь…
Иван, не пересчитывая, рассовал деньги по карманам плаща и робы и улыбнулся:
– Спасибо, красавица.
– Да, ты не простой парень, – цыганка засмеялась и понизила голос: – Что так смотришь? Нравлюсь?
– Да, – признался Иван.
– Так не сиди сиднем!
Усевшись на колени перед гостем, Радмила, быстро развязав узел, расстегнула блузку, обнажив смуглую
