«Завтра сделай так, друг наш: сделай из простыни веревку, майся животом, просись в башню. Как приведут, закрепи веревку за гвоздь и жди. Откроются врата, ты упадешь – плыви налево. В порту найдешь „Катерину“ – корабль датчанина Нильса, он идет в Ла-Рошель. Удачи».
Ну и ну!
Прочитав, Раничев покачал головой – ребус какой-то! Врата, куда-то плыть. Вот только с веревкой, животом и кораблем все более-менее ясно. От Ла-Рошели до Испании – рукой подать. Стоп! А если это провокация? Но зачем? Кому все это нужно? Нет, вряд ли. В общем, стоит попробовать – все же романтика, мать ее за ногу! Ох, пани Елена…
Завтра, словно бы специально для побега, с утра выдался дождь. Раничев заранее приготовил веревку, обвязал вокруг тела. Когда после завтрака в келью заглянул стражник, «дон Хуан» уже вовсю стонал, обхватив руками живот. А туалет-то находился как раз в башне Данскер! По галерее рядом. Раничев постоянно ходил сам по себе, никто его не контролировал – все же дал слово не предпринимать никаких попыток к бегству, да и попробуй тут, убеги, не зная ни ходу, ни броду. Вот и сейчас, стражник, убрав миску и кувшин, махнул рукой – иди, мол.
Согнувшись, и прижимая к животу руки, Иван быстро побежал по галерее. Вот и башня, кабинки для отправления естественных надобностей. Внизу шумела вода – канал. Интересно, насколько тут высоко? И где гвоздь? Ага, вот он! Крепко привязав веревку, Иван посмотрел на «очко» – узкое, при всем желании не пролезешь!
Едва успев это подумать, узник вдруг почувствовал, как под ним проваливается пол! Ну да – распахнулся на две половинки – вот они, врата! – Иван едва успел ухватиться за веревку и быстро полез вниз, к темной воде канала. Да, пожалуй, разбился бы – мелко, а на дне – видать, специально – острые камни. Иван, как и было сказано в записке, направился влево, быстро погружаясь в глубину: только что было по колено, а вот уже по пояс, а вот – по грудь. Беглец оттолкнулся ногами – поплыл. Сверху канал накрывал каменный свод, становившийся все ниже и ниже… вот уже сравнялся с водой! Иван набрал в легкие воздуха, нырнул – впереди, под водой показалась арка, за которой был виден свет. Вот она осталась за спиною… Раничев ощутил какое-то движение, оглянулся, увидев, как, ударившись в грязное дно, в арке опустилась решетка. Иван поежился – вовремя проплыл, исключительно вовремя. А может, это решетку захлопнули вовремя. Неведомые друзья, блин!
Вот и свет, боже! Вынырнув, Иван с наслаждением вдохнул воздух. Вокруг клубился туман, по серой воде канала барабанил дождь. Да, повезло с погодой… Впрочем, хватит купаться, пора бы уж и выбираться на берег. На датское судно? Ага, сейчас! Нет уж, надобно легализоваться, отыскать своих и разгадать наконец проклятую тайну! Что за оружие тевтонцы прячут на заброшенной мельнице? Что за танк? «Тигр», «Пантера», «Четверочка»? Любого за глаза хватит, чтобы выиграть Грюнвальдскую битву, а затем начать экспансию в литовские и польские земли, на Псков, Новгород.
Выбрав укромное местечко – спускающиеся к самой воде заросли ивы – беглец выбрался на берег и отдышался. Снял привязанные к поясу башмаки, надел. Вообще одежка у него была приличной – все из дорогих тканей, явно не для простых людей шито. Вот еще бы оружие! Да-а, раскатал губищу. Впрочем, а почему бы и нет? Иван прощупал полы щегольской охотничьей куртки, куда на всякий случай зашил как-то пару дукатов. Вытащил – и сразу светлее стало вокруг… Или это просто солнышко вышло?
До порта Иван, конечно, добрался, только вот никаких кораблей искать не пошел – завалился в таверну, нарочно выбрав самую подозрительную, впрочем, какие еще могут быть в порту?
Усевшись за стол, подозвал трактирщика и, буркнув – «бир!» – протянул к горевшему очагу мокрые ноги.
– Дождь? – внимательно осмотрев посетителя, ухмыльнулся хозяин таверны – рыжий бородатый мужик с одним – левым – глазом, правый был перевязан черной тряпицей.
Дождь? Иван хмыкнул. Догадливый малый.
– Вот твое пиво, господин… Если хочешь обсушиться получше, то наверху есть комнаты. – Трактирщик нахально подмигнул. – Правда, это дорого стоит, особенно если с девочками.
Из сей его тирады Раничев разобрал только «комнату» и «дорого стоит», после чего, подумав, кинул на стол дукат.
– О, пойдем, пойдем, мой господин! Этого вполне хватит. Вон лестница.
Пройдоха-трактирщик проводил Ивана «в номера» точно с таким видом, с каким контрабандисты провожали Семена Семеныча Горбункова на уходящий корабль. Только что не приговаривал: цигель, цигель, «Михаил Светлов» у-у-у!
Отдав мокрую одежку для просушки трактирщику, Иван с удовольствием вытянулся на кровати. Матрас был набит свежим сеном – вкусно пахло иван-чаем и мятой. Беглец усмехнулся, хлебнул принесенного хозяином пива. Кажется, настало время подумать.
Скрипнула дверь…
Ага, дадут тут подумать, как же!
В дверях стояла женщина, вернее, молоденькая девчонка самого дрянного пошиба. Рыжая, как и хозяин – да что они тут, все, что ли, рыжие? – разбитная… Ну точно из того же фильма – «цигель, цигель, ай лю- лю» – только что помоложе. Ну и посимпатичней малость, чего уж! Сказать ей, что ли, про «русо туристо»? Да нет, что-то не хочется…
– Ну что стоишь? – по-русски спросил Иван и кивнул на постель. – Заходи!
Девчонка сразу все поняла – еще бы тут не понять – и, живо сбросив потрепанную хламиду, юркнула в постель. Фигурка у нее оказалась ничего себе, приятная, грудь небольшая, как у Ульяны, да и личико, при ближайшем рассмотрении, очень даже ничего. Губки пухлые, глазки голубенькие, вот только передние зубы выбиты – ну уж тут пока не до выбора. А звали девчонку – Грета.
Быстро покончив с продажной любовью, Раничев угостил гостью пивом и перешел к светской беседе. Вернее, попытался перейти – немецкий-то еще понимал плохо, на уровне «зер гут» и «Гитлер капут». Ну и «Ду Хаст» еще, само собой, куда ж без «Рамштайна»?
– Грета, немцы в городе есть? – пошутил Иван для начала, уж потом задал серьезный вопрос – знает ли она, в какой стороне находится Грюнвальд?
– Грюнвальд? – Девчонка, похоже, поняла только название деревни.
– Грюнвальд, Грюнвальд, – покивал Раничев. – Там еще несколько деревень есть – Танненберг, Зеевальде, Фоулен…
– Фоулен? – переспросив, Грета закивала – знаю, мол. – Дубровно!
– Какое еще, к черту, Дубровно? Я тебя про Фоулен спрашиваю? Как пройти? Проехать? Добраться как?
Такое впечатление, латыни жрица свободной любви тоже не понимала. Ну что тут будешь делать? Не по-английски же с ней говорить и – уж точно – не по-русски.
– Ты, верно, поляк? – спросила девчонка. – Поланд?
– Фиголанд… – обозлился Раничев. – Лейтенант я, старшой. Дорогу, дорогу говори! Покажешь?
– Фоулен – деревня, – на пальцах объясняла Грета, для верности повторив по слогам. – Де-рев-ня! А Дубровно – город. Рядом-рядом. Чуть-чуть.
– Ага. – Раничев наконец стал кое-что понимать. – Помню, помню, проезжали какой-то городок. Так это, значит, и есть Дубровно. А как туда проехать? Поможешь?
– Помогать? – Девчонка задумалась. – О, да-да. А ты заплатишь? Платить, понимаешь? Платить.
– Ах, платить… Так бы сразу и сказала. – Иван вытащил из кошеля оставшийся последний дукат. – Хватит?
– О, я, я!
– То-то же, что «я-я», немчура чертова! Когда проводишь? Давай-ка быстрей… Хорошо бы к вечеру отсюда выбраться.
– О да-да, сейчас пойдем…
Девчонка прильнула было к Ивану, но тот строго шлепнул ее по ягодицам – нечего, мол, тут всякими глупостями заниматься, сначала дело. Грета протянула руку к дукату… Раничев шлепнул и по руке:
– Я же сказал – сначала дело!
Ничуть не обидевшись, жрица любви кивнула и, проворно натянув хламиду, исчезла за дверью.
– Ну и ну, – проводив ее взглядом, покачал головой Иван. – Боже мой! С кем приходится работать!
