Вытащив меч, Ульрих фон Юнгинген, обреченный на смерть магистр Тевтонского ордена, плашмя ударил по плечу неофита.
– О, Боже! – воскликнул Герхард. По щекам его текли крупные слезы…
Глава 20
Июль 1410 г. Восточная Пруссия. Ангел-хранитель
…слезы радости и счастья!
Впрочем, радоваться пришлось недолго – налетевший литовский отряд с ходу бросился в схватку с оставшимися защищать магистра тевтонцами. Схватился за меч и Герхард – только что толку? Тяжелый клинок выбили у него из рук в одно мгновение, сбив с ног, заломили руки… Плен.
А Ульрих фон Юнгинген, великий магистр ордена Святой Марии Тевтонской сдаваться не собирался – и достойно принял смерть, как и большинство рыцарей. Что же касается наемников и кнехтов – они уже давно сдались в плен.
– Ну? – Утерев с лица кровь – концом копья зацепило щеку, – Раничев снял шлем и, обернувшись, подмигнул Путяте: – Я же говорил, что мы победим!
Молодой воин улыбнулся:
– А я и не сомневался!
– Теперь куда? В Мариенбург?
– Куда-а?
– В Мальборк – так его называют поляки.
– Да, наверное, туда… Но сперва попируем, отметим победу!
– Угу, – издевательски рассмеялся Раничев. – Ежели вы сперва пировать приметесь, то уж точно Мальборк не возьмете. Времени не хватит.
– Ну и насмешник же ты, Иване Петрович! Ну хватит болтать, пошли-ка лучше к нашим.
Все поле битвы от Грюнвальда до Танненберга было усеяно трупами павших. Своих раненых уже подобрали, чужих – добили или взяли в плен. Тихо стало кругом, лишь кое-где слышались пьяные песни, да негромко переговаривались воины специального отряда, высланного собирать оружие. Да, еще каркали вороны. Тучи воронья слетались на поле со всей округи, уж тут-то им было лакомство, как всегда, после битвы, настало их время, время трупоедов, пожирателей глаз – воронье время.
– Ишь, раскаркались, твари! – Подняв с земли камень, Путята швырнул его в неосторожно приблизившихся птиц. Как ни странно – попал, одна из ворон, каркнув, завалилась в траву, остальные лениво поднялись в небо.
У реки было весело. Уставшие после битвы воины поили коней, смывали кровавый пот, шутили. Еще б не веселиться, после такой-то сечи! Повезло, упас Господь, ну а кому не повезло – тем уже ничем не поможешь, лишь только молитвою за упокой души.
– Ребятушки, менских не видели? – подойдя ближе к реке, крикнул Путята.
– Менские? Да на озере вроде. За мельницей.
– За мельницей… Ну, что пойдем, Иване Петрович!
Раничев махнул рукой:
– Пошли.
Вообще-то он уже подумывал, как бы половчей отсюда смыться – идти штурмовать Мариенбург не было никакого желания, к тому же результат был известен. Стратегическую инициативу союзное командование безнадежно упускало – крестоносцы смогут укрепиться, и взять град Святой Марии не удастся. Увы. Впрочем, Тевтонскому ордену это мало поможет – через несколько десятков лет он станет легкой добычей Польши. Между прочим, в том числе – и на радость конкурентам-ливонцам.
Иван осмотрелся – вот, кажется, эта дорога ведет в Дубровно. Надо выбираться, отыскать своих – и возвращаться, в конце концов, домой. Домой! Ах, какое же это сладкое слово! Любимая жена, детушки – соскучились уж поди по отцу? Соскучились… Может, и не искать никого? Одному домой пробираться – пущай предатель останется с носом, ежели еще жив… Ежели все они еще живы – Дубровно-то союзники разграбили еще перед битвой. Нет, все-таки нужно разыскать ребят! Предатель предателем, а ведь это же он, Раничев, их сюда привел, что же теперь – бросить? Сами-то они доберутся до родных мест? Может быть – да, а скорее всего, нет, сгинут. Если уже не сгинули, не дай-то, Господь!
Что ж, попрощаться с менскими…
Иван и шагавший чуть впереди Путята вздрогнули от многоголосого крика, пронесшегося вдоль всей дороги, от озера Любень до дымящихся развалин Зеевальде.
– Ягайло! Ягайло! Слава великому королю!
И еще что-то кричали по-польски.
Иван ухмыльнулся – насколько он помнил, польского языка король Ягайло не знал – говорил в основном по-русски, ну и по-литовски – на диалекте Аукшайтии, так, немного. Что, впрочем, не мешало ему вполне сносно управлять Польшей и даже основать династию Ягеллонов – не самых плохих правителей, а во многом даже – и лучших. Один Ягеллонский университет в Кракове чего стоит!
Сойдя с дороги, Иван вместе со всеми с интересом рассматривал королевский кортеж. Сам Ягайло, как сказал бы Глеб Жеглов, был «типус вот так подозрительный» – в борьбе за трон (тогда еще – за литовско- русский) родного дядьку – Кейстута – не пожалел, не говоря худого слова, придушил в подвале Кревского замка – ну не сам, конечно… И братца двоюродного, Витовта, тоже хотел пришибить, да тот, не будь дураком, сбежал в Мариенбург к тевтонцам, которых и кинул при первом же удобном случае. Обещал Жемайтию – не отдал, вернее, сначала отдал, а потом… Мол, так получилось. Такая вот была семейка. Ничуть не хуже всяких там Капетингов, Йорков, Ланкастеров и прочих Плантагенетов. Короли – они ведь только в карточной колоде красивые, а на самом-то деле – гнусь полнейшая, моральный облик – ниже всяких плинтусов. Да и не нужен им был никакой моральный облик – съели бы и не подавились. А так – хоть государство берегли, все польза.
Король Ягайло особого впечатление на Раничева не произвел. Смурной какой-то, сутулый, в седле сидит – болтается, ровно пьяный, вот-вот наземь сверзится. Волосы длинные, редкие, свисают сальными прядями, уши большие, вытянутые, нос тоже чересчур большеват, глазки маленькие… Да уж, не Ален Делон, прямо скажем.
По сравнению с королем, сопровождающая его свита выглядела куда как вальяжнее – лощеные магнаты, шляхтичи в сверкающих латах, вьющиеся красно-белые знамена… Даже несколько женщин в богатых платьях – и откуда взялись, неужели с войском приехали? Ничего такие есть, очень даже ничего, особенно вот…
Раничев вздрогнул, узнав в одной из едущих рядом с Ягайло дам пани Елену, молодую жену верного орденского вассала Здислава из Панена. Она-то как здесь? Улыбается, довольная такая… Вообще все это наводит на вполне определенные мысли. Елена – шпионка Ягайло! Да, именно так. А ее пасынок Александр, несчастный сын Здислава, видать, что-то заподозрил… на свою голову. И пажа тоже не пожалела, сучка. Вот так и появляются влиятельные аристократические роды… Впрочем, может быть, прекрасную паненку просто-напросто взяли в плен?
– О нет, то не пленница, – ответил на вопрос Раничева какой-то богато одетый литвин. – То – приближенная к королевскому двору пани.
Вот так-то! Приближенная к королевскому двору. Несчастный пан Здислав, пожалуй. Ему и вправду лучше было погибнуть…
Тепло простившись с Путятой и менскими, Иван прибился к группе поляков и литвинов, направлявшихся в Дубровно с целью весело провести время.
– А там есть, где проводить? – засомневался Раничев. – Ведь все в городе сожжено и выпито до нас.
– Ну все-то не сожжено, – ухмыльнулся здоровенный литвин в шикарном ярко-алом плаще. – Думаю, выпивку мы там сможем найти. И девок!
– О! Девок – это самое главное…
Так и шли – весело, с прибаутками. У кого-то из поляков нашлась фляга, правда, пока добрались до Дубровно, она давно кончилась.
Подвергшийся беспощадному грабежу союзных войск городок представлял собой печальное зрелище. Сбитые напрочь ворота, так еще и не починенные, пустые оконные провалы ратуши, черные проплешины
