инкрустацию стен.
– Мне пора, – поднявшись, тихо сообщил Юний. – Прощай.
– Подожди, – открыв глаза, приказала Клавдия и, быстро встав, натянула на себя тунику. – Иди за мной.
Кивнув, гладиатор пошел вслед за матроной по длинному коридору мимо еще одной спальни, библиотеки, кухни. Выйдя на галерею, они по широкой лестнице спустились в сад, расположенный внутри дома, и, пройдя через него, вышли на задний двор, где у самых ворот, стояла изящная золоченая колесница, «запряженная парой гнедых лошадей.
– Я тоже хочу сделать тебе подарок. – Остановившись, Клавдия кивнула на колесницу: – Она твоя, забирай!
– Э. – Юний озадаченно почесал затылок. – Даже не знаю, что с ней и делать.
– Ездить! Хватит ходить пешком, как последний нищий.
– Да мне и ездить-то некуда, – засмеялся юноша. – Днем по городу запрещено, а виллы у меня нет.
– Так ведь будет когда-нибудь!
– Да и хранить ее мне негде.
– Что ж. – Клавдия с улыбкой потрепала гладиатора по плечу. – Пусть она пока постоит у меня. Но помни: эта колесница твоя, Рысь из Трех Галлий.
Раб-управитель проводил юношу до ворот, а хозяйка еще долго стояла на галерее и задумчиво смотрела перед собой, держа в руках игрушечного гладиатора.
– Красивая игрушка, – с холодной усмешкой прошептала она. – Хотя, кто знает, может, в наших делах пригодится и он.
Ланиста уже поджидал юношу у входа в школу.
– Рад видеть, Юний. Зайди-ка.
Вслед за ланистой гладиатор прошел в гостевые покои и уселся на обеденное ложе.
– У меня к тебе одно дело, – хитро улыбнулся ланиста. – Ты, конечно, знаешь, что в Риме не одна гладиаторская школа, просто наша – самая знаменитая.
– Знаю, – Рысь кивнул.
– Так вот, иногда мы соперничаем, а иногда сотрудничаем с некоторыми ланистами. В общем, слушай: сразу после февральских ид, в луперкалии, я выставлю тебя против Бритта Кривое Лезвие.
– Знаю такого, – усмехнулся Юний. – Это достойный боец.
– Ты ранишь его в левый бок, ранишь неопасно, вскользь…
– А если не выйдет?
– Выйдет. – Ланиста пристально посмотрел на юношу. – Бритт сам подставит тебе бок, останется только нанести удар – именно такой, как я сказал. Впрочем, в твоем искусстве я не сомневаюсь.
– Сделаю, – заверил гладиатор. – Чего тут сложного-то?
– Не скажи. Сложность в том, что этот бой должен выглядеть как самый ожесточенный поединок, чтобы зрители не смели и думать, что Бритт Кривое Лезвие подставил свой бок специально.
– Да, это не так легко, – согласился Рысь. – Но сделаю.
– Вот и прекрасно! – Ланиста с силой ударил его по плечу. – Помни, Юний, я вкладываю в тебя очень большие деньги. Очень!
Рысь сделал все так, как и обещал. В жарком воздухе арены сверкали клинки, от скрежета ударов по коже бегали мурашки, надрываясь, ревели зрители. Бритт Кривое Лезвие – огромный, круглоголовый, с заросшей густым рыжим волосом грудью – производил впечатление горы, однако был чрезвычайно подвижен. Юнию не часто приходилось сталкиваться с таким опытным и сильным бойцом, и если бы не договор, то неизвестно еще, чья бы взяла. А так, конечно, Бритт выполнил все условия, открылся, словно бы невзначай подставляя бок под разящее лезвие Рыси, картинно упал на правое колено, выронил меч и, сняв шлем, подставил горло под последний смертельный удар, которого, конечно же, не случилось, да и не могло случиться, ведь Кривое Лезвие вполне заслуженно пользовался большой популярностью среди зрителей и верных поклонников у него куда больше, нежели у Юния.
– Жизнь! – Судья в черном гиматии и накинутой поверх него шерстяной лацерне сжал кулак.
Жизнь!
Рысь и не сомневался, что будет так, как не сомневались в этом «побежденный» Бритт и ушлый ланиста Квинт Септимий Марон.
Победителя ждал триумф – еще бы, он справился с таким знаменитым бойцом! Почтеннейшая публика на двух первых ярусах, довольно улыбаясь, благосклонно кивала медленно идущему по арене Юнию, наверху, под самым тентом, надрываясь, словно безумные, визжали женщины. Рысь остановился и помахал им, вызвав бурю оваций, пшеничные волосы его рассыпались, на губах застыла улыбка, а душа… А душа была вполне спокойна, ведь Рысь уже не был тем наивным подростком, которого три года назад продали в гладиаторскую школу Ротомагуса. Его взгляды на жизнь сильно изменились с тех пор и стали походить на идеи тех философов-любомудров, которых когда-то прозвали киниками. Почему бы не улыбаться? Ведь в глазах толпы бой выигран, а честно или нет – какая разница? Пусть радуется, орет и брызжет слюной жаждущий кровавых развлечений охлос, ведь именно за этим он сюда и явился! Хотите боя – нате, ешьте, только не подавитесь. Рысь теперь, как и многие гладиаторы, презирал толпу, одновременно понимая, что с ней нужно заигрывать, проявлять к ней показную любовь.
Внизу, под ареной, Юний встретил Бритта. Тот как раз разоружался и, заметив юношу, обернулся, улыбнулся и подмигнул. Рысь тоже улыбнулся в ответ. Такое положение дел – договор и прочее – начинало
