За обедом, затянувшимся далеко за полночь, Марика совсем успокоилась, и если поначалу стеснялась, выбирая совсем уж маленькие куски, то после кружки вина заметно осмелела, а после второй уже вовсю хохотала над смешными россказнями Геты.
– И вот этот деревенский увалень, Трогг, выкинул в грязь целый сестерций и выпросил вместо него асс – на той монете ему, дурачине, рисунок больше понравился! Ну и чучело! На рынке до сих пор вспоминают. А у вас в Эбораке, поди, тоже подобного много чего было?
– Может быть, – кивнула Марика. – Только я не так часто бывала на рынке. В основном сидела во дворе да чинила сети, а рыбу у нас забирал перекупщик. Соседка частенько заходила – тетушка Аспазия, наполовину римлянка…
– А, так вот почему ты так хорошо знаешь язык!
– Да, она учила меня.
Юний пытался незаметно перевести разговор в нужное ему русло, однако получалось не особо.
Марика с удовольствием смеялась над историями Геты, сама что-то рассказывала, но, как только речь заходила о Сальвинии или Фракийце, резко замыкалась в себе.
– Слушай, а может, тебе бросить этот дурацкий притон? – напрямик спросил Гета. – Возьми да убеги!
– Бежать? – Марика хлопнула глазами. – Куда? Разве что за вал Адриана, к селговам или вотандинам. Впрочем, кому я там нужна?
– Зачем за вал? – усмехнулся Рысь. – Может, тебе все-таки лучше вернуться в Эборак, коли тебя там знают?
Девушка качнула головой и вздохнула, грустно напомнив, что ее дом – вернее, дом ее дяди, пропавшего без вести рыбака – продан за долги перекупщикам.
– Перекупщикам-римлянам? – задумчиво уточнил Юний.
Марика кивнула:
– Да, им. Каким-то военным.
– Значит – шестому легиону… – Рысь надолго задумался, в пол-уха слушая беседу Марики с Гетой, а затем быстро встал и вытащил из сундука остро заточенную палочку для письма – каламус – и небольшой кусочек пергамента. На пергаменте виднелись какие-то записи, которые Юний хотел было тут же стереть смоченной в воде губкой. Хотел было, но не стер…
– Гета, – он посмотрел на слугу, – у нас есть молоко?
– Молоко? – Мальчик почесал затылок. – Я брал утром, но уже все выпил. Ну, если на самом дне…
А посмотри-ка!
Гета вышел на двор и вернулся с небольшим глиняным кувшином:
– Кажется, немного есть.
– Лей сюда. – Рысь подставил плошку.
Марика с любопытством следила за всеми приготовлениями. Подняв голову, молодой легионер подмигнул ее и протянул пергамент:
– Читай!
– Квинт Ганиций Лупиан Гаю Нумидию Флакку, помощнику легата. Прошу удовлетворить по мере возможности наше прошение, к чему прилагается список, а именно: пять медных котлов объемом в секстарий, две амфоры вина для простых легионеров, три урны вины выдержанного, для начальствующего состава, шесть модиев пшеницы… Что это? – Марика захлопала глазами. – Вино какое-то, пшеница.
– Это хозяйственные записи, – с улыбкой пояснил Рысь. – А теперь смотри, что я напишу между строк.
Он опустил каламус в молоко и вывел:
– «Ант Юний Рысь легату Клавдию Апеллину. По порученному делу вскоре может представиться необходимым выехать за пределы Стены, в соответствии с этим действую, как и договаривались. Подателя сего послания, свободнорожденную девицу по имени Марика, прошу приветить и оказать помощь. Она может быть полезна».
– Ну? – удивленно воскликнул Гета, увидев, как по мере высыхания молока исчезают написанные между строк буквы. – И как же наместник все это прочтет?
Юний засмеялся:
– Видно, ты никогда не писал любовных записок, парень! Достаточно просто присыпать пергамент угольной пылью.
– Ах, вот оно что!
– Наместник? – Марика вздрогнула. – При чем тут наместник?
– У тебя есть возможность свободно покидать постоялый двор? – вместо ответа поинтересовался Рысь.
– Вообще-то, да, – подумав, кивнула девушка. – Я и на рынок хожу, и к нанимателям… Сальвиний почти не следит за мной, знает, что мне некуда бежать.
Юний торжественно посмотрел на гостью.
– А вот теперь тебе есть, куда идти! – Он кивнул на только что написанное послание. – И ты можешь отправиться в Эборак в любое время. Лучше пораньше.
– Но… – Марика вдруг закрыла лицо руками.
– Только не плачь. – Рысь положил руку ей на плечо. – Или тебе жаль расставаться с притоном?
– Я боюсь, – тихо призналась девушка. – У Сальвиния длинные руки.
Юний усмехнулся:
– Наверное, следует говорить не «у Сальвиния», а «у Домиция Верулы»?!
– О, боги! Да какая ж разница? Они разыщут меня везде!
– Пойми, Марика, – молодой легионер положил руку на ладонь девушки, – Верула очень скоро навсегда покинет Британию. А без его покровительства Сальвиний вряд ли сильно озаботится тобой – поверь, у него появятся куда большие проблемы. Лучше скажи – сможешь одна добраться до Эборака?
Конечно! – Глаза девчонки вспыхнули радостью. – Прибьюсь к торговцам и…
– Отлично! – Юний потер руки. – Ну да помогут нам боги!
Гета разлил оставшееся вино, выпили. Марика уселась на ложе, подобрав под себя ноги, и долго смотрела в стену.
– Почему? – наконец спросила она.
Рысь вопросительно поднял глаза.
– Почему ты помогаешь мне? – продолжила девушка. – Ведь я тебе никто.
Рысь улыбнулся:
– Есть одна хорошая римская пословица – omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай!
– И ты почему-то решил мне помочь, господин?
– Не просто так – Юний потянулся. – Есть еще одна пословица, не хуже первой – ab altero exspectes alteri quod feceris – жди от другого то, что ты сам ему сделал. Ты должна помочь мне, Марика!
– Помочь? Но что я могу сделать?
– А вот об этом сейчас и поговорим.
Девушка пришла через три дня. Молча уселась на ложе, скупо отвечая на расспросы Геты. Юний с утра еще отправился в штаб и вернулся лишь ближе к полудню.
– О! – обрадовался он, увидев Марику. – Ну что расскажем?
– Армая нанял высокий мускулистый мужчина с разрисованным лицом, – быстро доложила девчонка. – Назвался Гертсагом, торговцем лошадьми. Гелесий встречал его. – Марика чуть помолчала. – Гелесий сказал – никакой он не торговец! Считать не умеет, на языке римлян говорит еле-еле, о себе почти ничего не рассказывал. Да особо-то его никто и не расспрашивал, кому какое дело? Лишь бы платил. Он и заплатил – выбрал Армая, новенького – он у нас самый дешевый… Тут же и увел.
– С разрисованным лицом? – переспросил Юний.
– Ну да, татуировка. Голубая и красная. Линии, ромбики, лошади.
