– Да нет, – одноухий скривился, – первый случай… А я ведь еще не хотел отпускать Армая к этому…
Сальвиний осекся и, прогнав Гелесия прочь, озабоченно встал:
– Прости, господин, придется продолжить нашу беседу позже.
– Да я не в обиде! – вполне искренне отозвался Юний. – Загляну денька через три.
Хозяин притона низко поклонился гостью и лично проводил через двор, заодно проверяя качество проделанной бритоголовым рабом работы. Придраться было не к чему – двор был подметен идеально, по крайней мере, Рысь не увидел ни одной соринки… зато услышал девичий крик, вдруг раздавшийся из сарая. Свистнул бич…
Юний оглянулся.
– Не обращай внимания, дорогой, – осклабился одноухий. – Я велел высечь ту нерадивую рабыню, что не сумела тебе понравиться.
– Вот как? – Рысь внезапно почувствовал себя негодяем – ведь несчастную девчонку сейчас пороли именно из-за него. Хорошо бы было ее как-то выручить… каким-нибудь способом.
– О, кстати, не та ли это рабыня, которую я хотел нанять на ночь? – заинтересованно промолвил молодой человек. – Марика… Так, кажется, ее имя…
– Да, Марика. – Сальвиний ухмыльнулся. – Если ты ее возьмешь, уважаемый, то решай скорее – иначе рискуешь испачкаться кровью: мой палач хорошо исполняет приказы.
– Беру! – Юний потянулся к кошельку, висевшему на запястье, как было принято среди легионеров. – Сколько?
– Эй, ребята, – заглянув в сарай, громко заорал хозяин. – Хватит с нее! Я сказал, хватит! Где ее туника? Одевайся! Да вытри глаза, тварь… Не дай тебе боги снова не понравиться.
– Я… я понравлюсь, хозяин, – послышался тонкий плачущий голосок. – Я обязательно понравлюсь, вот увидишь!
– Ну, хватит ныть… Готова?
Сальвиний лично подвел Марику за руку:
– Забирай. Э, не сразу… Сначала – два сестерция!
Рысь послушно отсчитал деньги.
Они пришли домой уже вечером, заглянув по пути на рынок – купили еды и пива. Гета вовсе не удивился, увидев с хозяином девушку-рабыню, как и не особо обрадовался.
– Замухрышка какая-то, – улучив момент, шепотом покритиковал он. – И где только ты ее откопал?
– Не болтай много, – с усмешкой бросил Рысь. – Лучше накрывай на стол – сейчас и пообедаем. Думаю, еще не слишком поздно.
– О, обедать никогда не поздно, мой господин! – радостно воскликнул Гета и тут же понизил голос. – А что, мы и эту замухрышку кормить будем?
Юний угостил парня смачным подзатыльником:
– Не замухрышку, а гостью! Понял?
– Понял, – почесав затылок, вздохнул слуга. – Неужто она усядется с тобой за один стол?
– Как и ты, Гета.
– И я? Ого!
Мальчишка обрадованно выбежал на двор раздувать очаг в летней кухне.
Войдя в хижину, Рысь замер на пороге, обнаружив на своем ложе обнаженную Марику. Тусклый, горящий над ложем светильник выхватывал из темноты тощее поджарое тело, угловатое, с неразвитой, совсем еще девичьей грудью. Да-а…
Вздохнув, Юний уселся на ложе:
– Сколько тебе лет, Марика?
– Тринадцать.
– Ого! Уже полностью умудренная жизнью женщина, – грустно пошутил Рысь. – А ну, покажи спину.
Девушка послушно повернулась – поперек спины виднелись три кровавых, едва подживающих шрама – следы воловьего бича или плети.
– И часто тебя так? – Юний погладил девчонку по плечу.
Та ничего не ответила, лишь вздохнула и, вдруг встрепенувшись, обняла легионера за шею.
– Люби меня, – шепотом попросила она. – Иначе Сальвиний…
– Успокойся! – мягко отстранив Марику, Юний поднялся с ложа. Не в его вкусе была девочка, к тому же – слишком уж мала. Тем более использовать ее в данных обстоятельствах казалось не очень-то хорошо. Словно бы воспользоваться чей-то слабостью. Рысь так поступить не мог, не в его характере было подобное!
– Значит так, Марика, – негромко сказал он. – Сегодня ты проведешь эту ночь с нами… Со мной и моим слугой.
– Я знаю, господин! Пусть так. Пусть будет еще и слуга, лишь бы…
– Нет, ты меня не поняла. – Рысь покачал головой. – Ты просто посидишь с нами… А затем будешь спать до утра. Одна! А утром пойдешь к своему одноухому красавцу.
– Но…
– А что меж нами было и чего не было – не его собачье дело, поняла?
– Поняла, – прошептала Марика и вдруг заплакала. Узкие, исполосованные бичом плечи его затряслись в рыданиях.
– Ну-ну, – как мог успокаивал Юний. – Сейчас же перестань плакать!
– Господин. – Девушка перестала рыдать и с мольбой взглянула на легионера: – Неужели я такая страшная и тебе совсем не нравлюсь?
– Ты очень красивая, Марика, – Рысь улыбнулся. – Но как бы тебе это сказать? Еще совсем дитя… А я, знаешь ли, предпочитаю взрослых девушек. Кстати, ты давно у Сальвиния?
– Третий месяц, – девчонка шмыгнула носом, – мои родители давно умерли, а дядя был рыбаком в Эбораке. Держал вместительный челн…
– А, так ты городская! Теперь понятно, откуда так хорошо знаешь наш язык. А дядя, я догадываюсь, плохо кончил?
Марика кивнула:
– Три месяца назад морские богини за что-то прогневались на него и наслали бурю… Дом и всех домочадцев продали за долги.
– Стало быть, у тебя совсем никого нет?
– Совсем. – Девушка горько вздохнула.
– Да-а… – озадаченно протянул Юний. – Придется что-то придумать…
Он поднялся и тихо вышел во двор, освещенный оранжевыми отблесками горящего очага. Черной проворной тенью шуровал в летней кухне Гета. Трещал, разбрасывая искры, хворост, собранный юным слугой в лесу, а в котле на железной решетке булькало варево.
– Варю мясную похлебку! – обернувшись, с гордостью пояснил чумазый от копоти Гета. – Хорошие времена, мой господин, – мясо едим почти каждый день. Боюсь только, что долго так не протянем.
– Не твоя забота, – усмехнувшись, Рысь посмотрел на решетку. – Это еще что там такое?
– Ракушки, господин. Собрал с утра у реки.
– Гадость какая!
– Да нет, они очень вкусные. Тебе точно понравятся, клянусь Юноной и Морриган!
– Ладно… Сварится, можешь подавать на стол.
– А та замарашка…
– Марика, – твердо произнес Юний. – Нашу гостью зовут Марика. Прошу отнестись к ней со всем уважением.
– Понял, мой господин.
