- Да, - Светозар замялся. - Но примут ли меня «волки»? Я ведь их совсем не помню.
Горшеня расхохотался:
- Я всегда знал, что ты не дурак. Конечно, так просто тебя никто никуда не возьмет, тем более - Волки. Право быть ими принятым надобно заслужить, доказать делом, что ты не забыл твои корни.
Зарко задумчиво кивнул:
- Пожалуй, для меня это единственный выход. Даже если б я и был чистокровной Птицей.
- Умен, умен, - снова засмеялся Горшеня. - Клянусь громовержцем Перуном, я рад, что в тебе не ошибся. Теперь попробуй догадаться, почему я не выдам тебя римлянам?
- Ты… тоже «волк», - Светозар почесал затылок. - Хотя не это главное. Тебе ведь что-то от меня надобно, так?
- Так, так! Конечно, надобно. - Горшеня оглянулся по сторонам и внезапно заговорил по-другому, жестко и беспрекословно. - Римляне собираются на юг, вверх по Ольховой реке и дальше. Им нужны хлеб и меха, и именно в той стороне они надеются все это отыскать. И не зря надеются. Это будет не очень большой отряд - они ведь думают, что наших там мало… - Парень немного помолчал и продолжил: - Это правда, наших там и впрямь маловато. Пока маловато. Но очень скоро будет вполне достаточно, чтобы хорошенько потрепать римлян! Ты сообщишь «волкам» о римском отряде, скажешь - пусть устроят засаду в верховьях реки.
- Но как я найду их?
- Пойдешь левым берегом, открыто, шумно, не так, как ходят воины или охотники. Рано или поздно ты встретишь кого-нибудь из наших. Я б и сам пошел, - Горшеня вздохнул, - но слишком уж подозрительно будет, да и не выпустят. - Он досадливо сплюнул. - Честно говоря, наши давно уже должны бы объявиться вот хотя бы здесь, у дуба - больно уж тихое место, - но что-то не видать. Странно. Поэтому придется действовать самим. Разгромить римский отряд - такую удачу никак нельзя упускать. Поэтому ты пойдешь, найдешь и доложишь! Помни, деваться тебе некуда.
- Да знаю, - усмехнулся Зарко. - Хорошо бы огниво - а то ведь в пути ни поесть, ни обогреться.
- Держи, - Горшеня отвязал огниво от пояса, похвастал: - Хороший кремень, из земель свионов. Пользуйся! Да, вот еще… - он снял с шеи амулет из черного камня, - тебя узнают.
Зарко кивнул, повернулся, однако, похоже, лазутчик еще не собирался прощаться.
- Идем к дубу, - вытащив из-за пояса нож, приказал он. - Поклянешься на крови, что не обманешь.
Светозар вздрогнул - вот этого он не ждал, хотя, конечно, можно было предвидеть, что предатель, говоря словами Юния Рыси, потребует каких-то гарантий. Клятва на крови - сильная клятва. И что же делать? Обмануть богов? Но гнев их будет скор и страшен. И кто тогда заступится? Разве что только Невда… Зарко взглянул в серое, исходившее мелкой моросью небо. Невдушка, сестрица родная, помоги, отведи злобу! Не дай словам достигнуть ушей богов, задержи кровь - пусть окропятся ею твои - не чужие - руки. Невдушка, Невда, помоги, сделай милость. Не ради себя родного принесена будет ложная клятва, ради всех купавских, ради друзей, родичей, Заринки…
Горшеня, змей, словно бы услыхал мысли отрока, ухмыльнулся презрительно, молвил:
- Скоро, очень скоро, «волки» подчинят себе все здешние земли. И кто знает, может быть, твоей наложницей и рабыней станет голубоглазая внучка старейшины Тарха?
Лазутчик гнусно захохотал, и вслед за Зарко опустился на колени перед дубом:
- Давай ладонь.
Острое лезвие чиркнуло по руке, и горячие красные капли упали к могучим корням священного дуба.
- Клянись, что не предашь и все исполнишь!
- Клянусь… Клянусь кровью, что упала сейчас, клянусь тучами, небом и солнцем, и да покарает меня гнев грозных богов - Сварожичей и Сварога, Рожаниц и Рода, Лады и Лели, пусть отсохнут у меня руки, пусть злая Морена заморозит навек мое сердце!
Так произнес Светозар, вызывая невольное уважение истинного предателя. Клятва была сильной, очень сильной, но еще сильнее была любовь берегини Невды к своему младшему братцу. По крайней мере, Зарко именно в это сейчас и верил.
Перевязав ладонь оторванной от подола рубахи тряпицей, Зарко простился с Горшеней и, не оглядываясь, зашагал вдоль реки по узкой рыбачьей тропинке. Как и договаривались, шел шумно - насвистывал, напевал что-то, трещал кустами и попадавшимся под ноги сухостоем. А мысли роились в голове невеселые. Горшеня - лазутчик, соглядатай! Ну кто бы мог подумать? Товарищ детских игр, вечно растрепанный, веселый, смешной… Зарко на ходу попытался припомнить хоть что-нибудь подозрительное в поведении этого востроглазого весельчака. Что-то не припоминалось. Хотя… Как он настраивал Зарко против старейшины и жреца, а по сути - против всего рода. Дескать, они все специально убили сестрицу Невду, просто-напросто из зависти к ее красоте. Не один раз повторял такое Горшеня, и не два - много больше. И в Озерный град попал - хотя и не должен был. Занял место Доброгаста… Подстроил все - уж теперь ясно. Не только за купавскими приглядывал, но вот и за римлянами. Уж понятно, римляне теперь здесь - главная сила, а Птицы, как ни грустно это признать, особого сопротивления врагам не окажут, просто не смогут, ввиду своей малочисленности после гибели большинства молодых мужчин. Однако Юний Рысь, вождь римлян, предлагает защиту и покровительство. В обмен на свободу. Хотя, если разобраться, что считать свободой? Жить по-своему и молиться своим богам? Так римляне на это не посягают. Хотя… вот насчет того, чтобы по-своему жить… Нет, они явно не будут ничего навязывать, но… Но вот, к примеру, он, Зарко, прожил в Озерном граде - Нордике - совсем немного… а уже привык к удобству, к красивым зданиями, к книгам. Жить в хорошем доме куда лучше, чем в захудалой хижине; римские обычаи легки, а законы - точны и справедливы. И главное, записаны в специальных книгах - кодексах. Каждый грамотный человек может их прочесть и сделать выводы, это совсем не то, что смутно толковать обычаи, ссылаясь на волю богов, как делает Брячислав или та злая старуха, что провожала в иной мир Невду. Зарко нравился римский порядок, зато не нравилось рабство - не все хорошо было у римлян. Что же касается свободы, то, очень на то похоже, род Тарха вставал сейчас перед грустным выбором - либо признать власть Рима, либо быть истребленным «волками». Первое, пожалуй, куда лучше.
Мелкий дождь хлестал отроку в спину, хмурилось над головой низкое, затянутое плотными облаками небо, и даже река казалась какой-то угрюмой, незнакомой, злой. Однако, вопреки погоде, Зарко постепенно становился увереннее и веселее. Ведь как ни крути, а ему поверили - пусть даже пока только римляне в лице их вождя, Рыси, сына Доброя. Впрочем, нет, не только римляне - Заринка! Вот смелая девчонка. Красивая, с глазами - как сверкающие звезды!
Римляне не просто поверили, дали возможность доказать свою невиновность делом - вступить в опасную игру с «волками», одному - против многих. Рысь предупреждал, чтоб он, Зарко, был осторожнее, ведь ежели что помощи ждать неоткуда. Не на кого надеяться, кроме как на самого себя… да еще на берегиню-заступницу, сестрицу Невду. Невдушка, помоги, не оставь милостию!
Ну и погода! Войдя в базилику, Юний повесил вымокший плащ на спинку кресла, уселся за стол, подумал - не велеть ли разжечь жаровню? Решил не разжигать - и без того было душно. Встал. Выглянул в дверь, велев часовым никого не пускать, снова уселся, потянулся, придвинул к себе листочки пергамента и каламус. Надо было проанализировать вчерашнюю беседу с Илмаром Два Меча и Вентой. Вспомнить, разобрать, что было сказано, а что позабыли, взглянуть на все по-новому, холодным и несколько отстраненным взглядом. Начать, пожалуй, с Хирольда. Этот хитрый сигамбр собрался на юг поохотиться за рабами. Для такой экспедиции нужен предлог, определенная общественная поддержка - ну, она имеется, а вот предлог… Ну, никак Хирольд не отыщет в ближайших окрестностях людей, готовых напасть на Нордику или хотя бы сымитировать такое нападение. Никак не отыщет, как бы ни хотел и ни старался. Илмар вчера высказал дельную мысль - а зачем нападать обязательно на город? Можно ведь, как было совсем недавно, - и на Купаву. Селенье расположено достаточно близко, чтобы среди городских обывателей поползли нужные слухи, да и в этом случае не нужно будет никого искать - вполне можно организовать нападение силами пары когорт. Особенно преданных Хирольду - а такие имелись. Да и вообще, чем ближе к зиме, тем сильнее попахивало мятежом. Юний хорошо знал, что в случае чего далеко не все когорты подчинятся приказам легата. Да, этим самым нарушат закон и присягу… если кто-то их от этой присяги не освободит. Хватит ли
