– В чистом виде нет, – быстро ответил первый. – Если есть веские религиозные основания. И если в жертву приносятся осужденные преступники и подобные типы[22]. Но тащить дракону обычного, ни в чем не повинного человека только потому, что зверюге приспичило позавтракать?…
– Вот это боевой дух! – воскликнул сержант Колон.
– Налоги – это одно, но жрать людей заживо – совсем другое.
– Верно сказано!
– Если все мы скажем, что не согласны с этим, что тогда дракон сделает?
Шноббс открыл рот. Колон быстро заткнул напарнику пасть и победоносно вознес в воздух сжатый кулак.
– Именно это я и говорил с самого начала, – воскликнул он. – Когда мы вместе, нас так просто не спалишь!
Ответом ему были жидкие аплодисменты.
– Минуточку, – медленно произнес какой-то человечек небольшого роста. – Насколько нам известно, дракон способен только на одно. Он летает по городу, сжигая людей почем зря. Я не совсем понял, что предлагается сделать, чтобы помешать ему продолжать в том же духе.
– Да, но если все мы дружно выступим против… – заговорил первый горожанин, правда теперь в его голосе слышались нотки неуверенности.
– Всех он не сожжет, – поддержал Колон. Решив еще раз выложить свой новый козырь, он гордо воззвал: – Когда мы вместе, нас так просто не спалишь!
На этот раз аплодисментов было значительно меньше. Люди берегли энергию – а вдруг придется делать ноги?
– Почему бы и нет? Вот возьмет и спалит всех до единого, а потом в другой город переберется…
– Да потому, что…
– Из-за сокровищ, – объяснил Колон. – Он нуждается в людях, чтобы те приносили ему сокровища.
– Вот-вот.
– Ну да, может быть, но весь вопрос заключается в одном: сколько?
– Что сколько?
– Сколько людей на самом деле нужно дракону? Нас здесь – целый город. Может, он и не станет сжигать все население, только некоторую его часть. Но откуда нам знать, кого сожгут, а кого – нет?
– Послушай, это уже глупо, – вмешался первый. – Если мы будем разбирать все проблемы, которые, вероятно, возникнут в отдаленном будущем, то никогда не сдвинемся с места.
– Я хочу лишь сказать, что, прежде чем что-нибудь сделать, надо сначала тщательно все продумать. Например, ну победим мы дракона – и что нам это даст?
– Да что ты такое несешь?! – воскликнул сержант Колон.
– Нет, серьезно. Что нам это даст?
– Для начала мы спасем человеческие жизни!
– Я вас умоляю… – презрительно поморщился коротышка. – По-моему, один человек в месяц – весьма неплохо, если сравнить с некоторыми другими нашими правителями. Помните Нерша Безумного? Или Сминса Хихикающего с его Камерой Смеха?
Со всех сторон послышалось бормотание, представляющее собой различные вариации на тему «это он верно заметил».
– Но их ниспровергли!
– Неправда. Их убили.
– Какая разница? – возразил Колон. – Я веду к тому, что убить дракона не так просто. Чтобы от него избавиться, потребуется нечто большее, нежели темная ночь и острый нож.
«Теперь я понимаю, что имел в виду капитан, – подумал он. – Ничего удивительного, что он, начав думать, потом каждый раз обязательно напивается. Мы проигрываем, не успев даже начать. Враг может не беспокоиться, сражений не будет. Дайте жителю Анк-Морпорка дубинку, и кончится тем, что он забьет себя до смерти».
– Слушай, ты, сладкоречивое ничтожество, – первый ухватил коротышку за воротник и сжал свободную руку в кулак, – так уж случилось, что у меня три дочери, и я, знаешь ли, почему-то не хочу, чтобы ими закусил какой-то дракон, спасибо большое.
– Да, и когда мы вместе… нас… так просто… не…
Голос Колона дрогнул и затих. Сержант заметил, что вся толпа уставилась вверх.
«Чертова скотина, – подумал он, ощущая, как его решимость куда-то улетучивается. – Вот ведь дрянь бесшумная».
Дракон устроился поудобнее на коньке крыши ближайшего дома, с интересом наблюдая за событиями. Он пару раз хлопнул крыльями, зевнул и вытянул шею вниз так, что его морда чуть не легла на мостовую.
Мужчина, благословленный дочерьми, так и стоял с воздетым кулаком в центре быстро расширяющейся пустой булыжной окружности. Коротышка вывернулся из его железной хватки и нырнул в тень.
Внезапно бунтующий против дракона горожанин оказался самым одиноким человеком на всем Плоском мире.
– Понятненько, – спокойно сказал он.
И гневно посмотрел прямо в морду любопытствующей рептилии. По сути, вид у дракона был не особо воинственный. Чудовище разглядывало бунтаря-одиночку скорее с интересом, нежели с какой-нибудь яростью.
– А мне плевать! – воскликнул горожанин. Эхо его голоса, умноженное абсолютной тишиной, заметалось между стен. – Мы бросаем тебе вызов! Если ты убьешь меня, то должен будешь убить всех!
Последовало неловкое шарканье со стороны тех из собравшихся, которым это высказывание не показалось столь уж однозначным.
– Мы можем тебе сопротивляться! – зарычал горожанин. – И все люди меня поддерживают. Как говорится в этом твоем лозунге, сержант, насчет того, что, когда мы вместе…
– Э-э… – невразумительно отозвался сержант, чувствуя, как по позвоночнику ползет волна ледяного холода.
– Предупреждаю тебя, дракон, человеческий дух – это…
Они так и не узнали, что такое человеческий дух, или, по крайней мере, что это такое, с точки зрения данного горожанина. Хотя, возможно, много после, во мраке бессонных ночей, некоторые из присутствовавших там не раз вспоминали последующие события. И в результате прониклись глубоким, пробирающим до костей пониманием одной из особенностей человеческого духа, той, о которой иногда забывают. А именно: несмотря на то что при благоприятных обстоятельствах человеческий дух бывает благородным, смелым и удивительным, он – когда доходит до дела – не становится менее смертным.
Пламя ударило человека в самую грудь. Какое-то мгновение можно было разглядеть раскаленные добела очертания его фигуры, а потом черные останки спиралью заструились вниз, в лужицу из расплавленных булыжников.
Пламя исчезло.
Люди стояли как вкопанные, не зная, что лучше – то ли не двигаться с места, то ли срочно рвать когти.
А дракон смотрел вниз и с любопытством ждал.
Наконец Колон решил, что, будучи официальным лицом, он обязан взять
