– Что ж, тогда, – протянул он, – если я могу быть вам полезен, дамы… Например, угостить вас чашечкой чаю или еще чем-нибудь…
Матушка Ветровоск шагнула вперед.
– Да, думаю, что-нибудь вроде этого нам не повредит, – кивнула она.
Король просиял.
– Только, конечно, мы бы угостились чем-нибудь посущественнее чая, – добавила матушка.
Лицо короля сразу вытянулось.
Нянюшка Ягг тем временем подошла к Маграт, которая все еще взмахивала палочкой, не сводя с нее окаменелого взгляда.
– Очень умно, – шепнула нянюшка. – Но почему ты решила выбрать именно тыквы?
– Ничего я не решала!
– Ты что, не знаешь, как с ней обращаться?
– Нет! Я думала, нужно просто… ну, в общем,
– Видно, просто захотеть – это еще не все, – как можно добродушнее заметила нянюшка. – Обычно этого недостаточно.
Где-то перед самым рассветом – насколько можно представить себе рассвет в подземных туннелях – ведьм отвели к протекающей в толще гор подземной реке, у берега которой были пришвартованы две баржи. Рядом с каменным причалом покачивалась на воде небольшая лодка.
– Река проведет вас сквозь горы, – сказал король. – По правде говоря, я думаю, что она течет до самой Орлей. – Он взял из рук сопровождающего его гнома большую корзину. – И вот тут мы собрали вам в путь немножко еды…
– Мы что же, всю дорогу будем плыть на лодке? – спросила Маграт. За спиной она снова попыталась взмахнуть волшебной палочкой, но тщетно. – Я с лодками как-то не очень…
– Слушай, – перебила ее матушка Ветровоск, влезая в лодку. – Река в отличие от нас знает дорогу. А метлами мы сможем воспользоваться и позже, когда пейзаж начнет вести себя немного поумнее.
– К тому же отдохнуть не мешало бы, – добавила нянюшка Ягг, усаживаясь на скамейку.
Маграт взглянула на обеих ведьм, которые поудобнее устраивались на корме, словно пара располагающихся на насесте кур.
– А вы умеете грести? – поинтересовалась она.
– Нам это ни к чему, – сказала матушка. Маграт уныло кивнула. Но потом решила, что не вредно и ей заявить хоть какие-то свои права.
– Думаю, я тоже не умею, – высказалась она.
– Ну и ничего страшного, – кивнула нянюшка Ягг. – Как увидим, что ты не так что-то делаешь, мы тебе сразу подскажем. Спасибо за заботу, ваше королевское величество.
Маграт вздохнула и взялась за весла.
– Плоские концы нужно макать в воду, – пришла ей на помощь матушка Ветровоск.
Гномы на прощание помахали им. Медленно двигаясь в круге отбрасываемого фонарем света, лодка выплыла на середину реки. Маграт обнаружила, что ей всего-то и надо удерживать суденышко на середине течения.
Вскоре она услышала, как нянюшка Ягг сказала:
– Вот никак в толк не возьму, и зачем они вечно на свои двери невидимые руны навешивают? Приходится платить какому-нибудь волшебнику, чтобы он нанес невидимые руны, а как узнать, что за свои деньги получаешь товар?
Ответ матушки не замедлил последовать:
– Очень запросто. Раз ты их не видишь, значит, получил нормальные невидимые руны. Подумав немного, нянюшка согласилась:
– А ведь и верно. Так, а теперь посмотрим, что у нас на завтрак.
Послышалось шуршание.
– Так, так, так…
– Что там, Гита?
– Тыква.
– Тыква с чем?
– Тыква ни с чем. Тыква с тыквой.
– Должно быть, у них нынче много тыкв уродилось, – встряла в разговор Маграт. – Сами знаете, как бывает в конце лета – в огороде всего полным-полно. Я сама вечно голову ломаю, придумываю всякие новые соления да квашения, чтоб ничего не пропало…
В тусклом свете ей было видно лицо матушки, выражение которого недвусмысленно свидетельствовало о том, что если Маграт еще и не сошла с ума, то ей совсем недолго осталось.
– Лично я, – заявила матушка, – в жизни огурца не засолила.
– Зато ты их очень любишь есть, – сказала Маграт.
Ведьмы и соления так же неразделимы, как… она поколебалась, не решаясь думать о таком аппетитном сочетании, как персики и сливки, и мысленно заменила их на «вещи, которые здорово подходят друг другу». Вид единственного сохранившегося зуба нянюшки Ягг, увлеченно трудящегося над маринованной луковицей, вызывал на глазах слезы.
– Любить-то люблю, – кивнула матушка Ветровоск. – И особенно люблю, когда их мне приносят.
– А знаете, – сказала нянюшка, обследуя укромные уголки корзины, – каждый раз, когда приходится иметь дело с гномами, у меня в голове всплывает выражение «занудный сквалыга».
– Мерзкие маленькие дьяволята. Вы бы видели, сколько они пытаются содрать с меня всякий раз, когда я приношу им в ремонт свое помело, – фыркнула матушка.
– Да, но ты же все равно никогда им не платишь, – заметила Маграт.
– Не в том дело, – отрезала матушка Ветровоск. – Надо вообще запретить им брать так дорого. Это самый настоящий грабеж средь бела дня.
– Не понимаю, при чем здесь грабеж, если ты все равно ничего не платишь? – гнула свое Маграт.
– Я вообще никогда ни за что не плачу, – рявкнула матушка. – Люди просто не позволяют мне платить. Сама посуди, что ж тут поделаешь, если все мне все время всякую всячину суют и к тому же даром? Вот иду я по улице, а люди как посыплются из домов – свежие пироги несут, пиво свежее и всякую одежку, которая почти и не надевана. Прямо так и упрашивают: «Ой, матушка Ветровоск, уж будьте добры, возьмите лукошко яичек». Это называется уважение. Быть ведьмой, – сурово закончила она, – в сущности и означает, что тебе ни за что не надо платить.
– Так, а это что у нас? – спросила нянюшка, вытаскивая из корзины небольшой сверточек.
Она развернула бумагу и достала несколько твердых коричневых плоских кругляшей.
– Беру свои слова обратно, – сказала матушка Ветровоск. – Это ж знаменитые гномьи пироги, вот что это такое. Кому попало такие пироги не даются.
Нянюшка постучала хлебцем по борту лодки. Звук получился очень похожий на тот, который раздается, если щелкнуть деревянной линейкой по краю стола.
