– В любом случае, оно ваше, г-н Легибус. – Действительно?
– Уверяю, вы его оставили здесь в прошлый раз. Помните? Когда вам в голову пришла идея маяка. – Отлично. Отлично. – сказал Легибус, обертываясь полотенцем. Он начертил еще несколько линий на стене. – Отлично. ОК. Я пришлю кого-нибудь за стеной, попозже. Он повернулся и, казалось, лишь сейчас впервые заметил омнианцев. Он взглянул них и пожал плечами. – Хм… – сказал он и побрел прочь. Брута подергал за плащ одного из эфебских солдат. – Извините, а почему мы остановились? – сказал он. – У философов есть право пути. – сказал солдат. – А что такое философ? – сказал Брута. – Тот, кто достаточно умен, чтобы найти себе работенку полегче. – сказал голос в его голове. – Неверный, идущий к заслуженной гибели, которой ему не миновать. – сказал Ворбис. – Создатель заблуждений. Этот проклятый город притягивает их, как навозная куча мух. – В действительности, все дело в климате. – сказал голос черепахи. – Подумай. Если ты склонен выскакивать из ванной и мчаться вниз по улице всякий раз, когда тебе кажется, что тебе пришла блестящая идея, ты не захочешь этого делать там, где холодно. Если же ты
– Взгляни на высочайшую башню на скале. Брута взглянул. На верхушке башни, удерживаемый металлическими обручами, находился большой диск, сверкавший в утреннем свете. – Что это? прошептал он. – Причина, по которой у Омнии нет большей части флота. – сказал Ом. – Вот почему всегда стоит иметь несколько философов в округе. Некоторое время все это сводится к «Прекрасна ли Истина» и «Истинно ли Прекрасное», и «Издает ли падающее в лесу дерево звук, если рядом нет никого, кто мог бы услышать», а потом, когда начинаешь думать, что они собираются… один из них говорит: «Кстати, установка тридцатифутового параболического рефлектора на высоком месте, чтобы посылать солнечные лучи во вражеские корабли, была бы интереснейшей демонстрацией оптических принципов. – Он добавил: «Всегда носятся с потрясающе новыми идеями, эти философы. Перед тем был замысловатый механизм, демонстрировавший принцип рычага неожиданным швырянием шаров горящего фосфора на две мили. А еще перед тем, по-моему, была какая-то подводная штуковина, стрелявшая заостренными бревнами в днища кораблей.» Брута снова взглянул на диск. В последнем изложении он разобрал не более трети. – Ну и, – сказал он, издает? – Что?
– Звук. Когда падает и никто не слышит?
– Какая разница. Делегация достигла прохода в стене, охватывающей вершину скалы, как повязка – голову. Эфебский капитан остановился и обернулся. – …Посетителям должны быть завязаны глаза. – сказал он. – Это возмутительно! – сказал Ворбис. – Мы здесь с дипломатической миссией!
– Это не мое дело. – сказал капитан. Мое дело сказать: если вы пойдете через эти ворота, то пойдете с завязанными глазами. Вы не обязаны завязывать глаза. Вы можете остаться снаружи. Но если хотите пройти, то должны надеть повязки. Это один из ваших жизненных выборов. Один из субъдьяконов зашептал на ухо Ворбису. Он коротко sotto voce переговорил с начальником омнианской охраны. – Хорошо, – сказал он. – протестуя. Повязка была достаточно мягкой и совершенно не прозрачной. Но так как Бруту вели первым……десять шагов вдоль по коридору, потом пять налево, потом по диагонали вперед и налево три-с-половиной, потом направо сто три, три вниз, повернуться вокруг семнадцать с половиной раз, вперед девять, один влево, вперед 19, 3 секунды пауза, вправо 2, 2 назад, влево 2, 3 с половиной раза обернуться, секунду подождать, три вверх и 20 вправо, 5 с четвертью оборотов и 15 влево, 7 прямо и 18 направо, 7 вверх и по диагонали, пауза 2 секунды, 4 вправо и вниз по склону, спускающемуся на метр каждые 10 шагов 30 шагов, потом 7 с половиной оборотов и 6 вперед……он удивлялся, для чего, это, собственно, было нужно. Повязки были сняты на открытом дворе из белого камня, превращавшего солнечный свет в сияние. Брута зажмурился. Лучники окаймляли двор. Их стрелы были направлены вниз, но поза подразумевала, что горизонтальное направление они могут принять в любую минуту. Еще один лысый поджидал их. Эфеба, казалось, располагала неограниченными ресурсами тощих лысых мужчин, завернутых в простыни. Этот улыбался одним лишь ртом. «Никто нас особенно не любит.» – подумал Брута. – Я уверен, вы простите это небольшое неудобство. – сказал тощий человек. Меня зовут Аристократес. Я секретарь Тиранта. Пожалуйста, попросите своих людей сложить оружие. Ворбис выпрямился в полный рост. Он был наголову выше эфебца. Хотя цвет его лица все время был бледным, он побледнел еще больше. – Мы имеем право сохранить наше оружие! – сказал он. – Мы эмиссары в чужой стране!
– Но не в варварской, – кротко сказал Аристократис, – Оружие здесь не понадобится. – Не в варварской? сказал Ворбис. – Вы сожгли наши корабли!
Аристократес поднял руку. – Это мы обсудим позже, сказал он. – А сейчас моей приятной обязанностью является проводить вас в ваши комнаты. Уверен, вы пожелаете немного отдохнуть после путешествия. Вы, разумеется, вольны свободно разгуливать по дворце. И если
Бывало ли такое в первые дни? Должно было. Сейчас все было так расплывчато. Он не мог вспомнить своих тогдашних мыслей, лишь их форму. Все сияло в те дни, все разрасталось день ото дня –
Омнианцы были расквартированы в маленьких комнатках вокруг