Carpe Jugulum. Хватай за горло!

И наткнулся на фигуру всемогучего Овса.

– Сын мой, не думал ли ты впустить в свою жизнь Ома? – спросил священнослужитель. Его голос дрожал. Лицо блестело от пота.

– О… опять ты, – нахмурился граф. – Мой мальчик, если я уж с ней справляюсь, то с тобой вообще никаких проблем не возникнет.

Овес держал перед собой топор так, словно тот был сделан из какого-то драгоценного и очень хрупкого металла.

– Изыди, сила нечестивая… – начал он.

– Ну и ну… – покачал головой граф, отводя топор в сторону. – Ты так ничему и не научился, глупец? Маленький глупец со своей маленькой глупой верой в маленького глупого божка…

– Эта вера… позволяет мне видеть вещи в истинном свете, – с трудом произнес Овес.

– Правда? И ты решил, что сможешь помешать мне? Топор – даже не священный символ!

– О. – Лицо Овса удрученно вытянулось. Он опустил топор, и плечи его обвисли.

Но потом вскинул голову, широко улыбнулся и произнес:

– Тогда… мы сделаем его таковым!

И топор с шелестящим звуком скользнул по дуге, оставляя в воздухе золотистый след.

После чего упал на каменные плиты. В мертвой тишине его падение прозвучало как удар колокола. Овес выхватил девочку из безвольных рук вампира и передал ее Маграт, которая молча прижала дочку к груди.

Первым звуком, нарушившим тишину, было шуршание платья матушки, которая встала со скамьи и направилась к упавшему топору. Подойдя, она толкнула его ногой.

– Если у меня и есть недостаток, – тон ее подразумевал, что такая возможность действительно существует, но лишь теоретически, – то заключается он в том, что я не знаю, когда нужно поворачиваться и бежать. Кроме того, я часто блефую, хотя карта у меня хуже некуда.

Ее голос разносился по залу. Все слушали затаив дыхание.

Она кивнула графу, который очень медленно поднял руки к алой зияющей ране на шее.

– Топор был острым, – сообщила матушка. – Кто сказал, что в мире нет милосердия? Главное – не кивай. Кто-нибудь проводит тебя, уложит в прохладный удобный гроб, лет пятьдесят мигом пролетят, и возможно, ты проснешься достаточно умным, чтобы не делать больше всяких глупостей.

Толпа постепенно оживала. Раздались чьи-то, пока неуверенные голоса. Матушка покачала головой.

– Они хотят, чтобы ты стал более мертвым, – пояснила она графу, который смотрел прямо перед собой застывшим взглядом и пытался остановить кровь, которая все сильнее текла между его пальцев. – Есть всякие способы. Мы можем сжечь тебя, а пепел развеять над морем…

Толпа одобрительно вздохнула.

– …Или дождаться урагана и пустить по ветру…

Послышались робкие аплодисменты.

– …Или заплатить какому-нибудь моряку, чтобы тот увез тебя на Край и там скинул в море.

На сей раз матушка удостоилась одобрительного свиста.

– Конечно, когда-нибудь ты вернешься. Но болтаться в пространстве несколько миллионов лет… лично мне это кажется очень скучным. – Она вскинула руку, успокаивая толпу. – Пятьдесят лет, чтобы все обдумать, – это мне куда больше нравится. Людям нужны вампиры. Они помогают не забывать, зачем нам были даны колья и чеснок.

Она щелкнула пальцами, обращаясь к толпе.

– Кто-нибудь, двое, проводите его в склеп. И выказывайте покойному уважение…

– Но это такая малость! – выходя из толпы, воскликнул Петр. – После всего того, что он…

– Вот когда он вернется, тогда и разберетесь, – отрезала матушка. – И вбейте в головы своих детишек одну простую истину: людоеду нельзя доверять, пусть даже он пользуется ножом и вилкой! И еще помните: вампиры приходят только туда, куда их приглашают!

Толпа отступила. Матушка немного успокоилась.

– А сейчас это мой выбор. Я тут решаю. – Она наклонилась к искаженному ужасом лицу графа. – Ты пытался лишить меня разума, – сказала она чуть тише. – А он для меня – все. Подумай об этом. Попробуй понять. – Она отступила. – Уведите его!

Она повернулась к высокому вампиру.

– Итак… ты – старый мастер, верно?

– Алисон Ветровоск? – с удивлением спросил он. – У меня хорошая память на шеи.

Матушка на мгновение застыла.

– Что? Нет! Откуда тебе известно это имя?

– Она проезжала по здешним местам лет сто назад. У нас была краткая встреча, а потом она отрубила мне голову и вбила в сердце кол. – Граф вздохнул. – Очень энергичная женщина. Ты ее родственница, насколько понимаю. Увы, я потерял счет поколениям.

– Внучка, – слабым голосом произнесла матушка.

– Игорь говорит, вокруг замка летает феникс…

– Думаю, он скоро улетит.

Граф кивнул.

– Мне всегда нравились эти птицы, – сказал он с некоторой тоской. – Когда я был молодым, их было так много. Они делали ночь… красивой. Тогда все было намного проще… – Он помолчал и чуть громче добавил: – Но сейчас мы живем в современном мире.

– Да, именно так они говорят, – пробормотала матушка.

– Но я бы, мадам, не больно-то обращал на их слова внимание. Лет через пятьдесят они уже не будут столь современными. – Он потряс молодых вампиров, как кукол. – Приношу извинения за поведение моего племянника. Оно противоречит традициям вампиров. Наверное, люди из Воронау захотят их убить? Это меньшее, что я могу сделать.

– Но они ведь твои родственники! – воскликнула нянюшка Ягг, когда толпа радостно рванулась вперед.

– Да, но мы, вампиры, никогда не изображали из себя счастливых семей.

Влад умоляюще посмотрел на Агнессу и протянул к ней руки.

– Ты же не позволишь им убить меня, правда? Не дай им поступить так со мной! Мы могли бы… у нас могла бы… Ты ведь не допустишь этого?!

Толпа остановилась. Его слова звучали как мольба. Сотня пар глаз уставилась на Агнессу.

Она взяла его за руку. «Думаю, мы сможем его перевоспитать», – сказала Пердита. Но Агнесса думала о Воронау, об очередях, о детях, которые играли, ожидая неизбежного, о том, что ночью зло может быть по-звериному жестоким, а днем – серым, как дождь…

– Влад, – произнесла она ласково, глядя ему прямо в глаза, – я бы с удовольствием подержала им пальто.

– Похвально, девочка, похвально, – сказала матушка, подходя сзади, – но