— Ничего, — сказал Лю-Цзы. — Дворники начинают мести. Парень, я буду мести с этой стороны, а ты — с той.
— Но он — Время! — сказал Главный Помощник. — Сын Мгновена! Есть много такого, что нам надо спросить!
— Есть много такого, на что я не отвечу, — улыбнулся Лобзанг. Аббат наклонился и послюнявил ухо помощника.
Тот сдался.
— Конечно, не нам расспрашивать тебя, — сказал он, пятясь.
— Да, — сказал Лобзанг. — Это так. Я думаю, вам всем следует вернуться к своей важной работе, потому что мне придется уделить этой площади все мое внимание.
Главные монахи неистово замахали руками и весь служебный состав Ой Донга постепенно и с большой неохотой потянулся прочь.
— Они продолжат следить за нами отовсюду, где смогут спрятаться, — пробормотал Лю-Цзы, когда дворники остались одни.
— О, да, — сказал Лобзанг.
— Ну, как ты?
— Хорошо. Моя мать счастлива, она ушла вместе с моим отцом.
— Что? В загородный дом или типа того?
— Не совсем. Хотя, похоже.
Некоторое время не слышалось ничего, кроме шарканья двух метел. Затем Лобзанг сказал:
— Я знаю, Лю-Цзы, что ученик обычно дарит маленький подарок своему учителю, когда заканчивается пора ученичества.
— Возможно, — сказал Лю-Цзы, выпрямляясь. — Но мне ничего не нужно. У меня есть моя циновка, моя чашка и мой Путь.
— У каждого человека есть желания, — сказал Лобзанг.
— Ха! Промахнулся, чудо-мальчик. Мне восемьсот лет. Я давно уже перерос свои желания.
— О, боги. Какой стыд. Мне казалось, я могу найти
— Так или иначе, мне надо идти, — сказал он. — У меня все еще много дел.
— Уверен, так и есть, — сказал Лю-Цзы. — Уверен, так и есть. Под деревьями совсем не метено, кстати. И раз уж мы этого коснулись, чудо-малыш, отдал ли ты метлу той ведьме?
Лобзанг кивнул.
— Скажем так… Я вернул все вспять. Она, кстати, стала намного новее, чем была.
— Ха! — сказал Лю-Цзы, смахивая еще несколько лепестков. — Вот так. Вот так. Так просто вор времени платит по счетам!
Лобзанг должно быть уловил упрек в его голосе. Он посмотрел на свои ноги.
— Ну, признаю, возможно, не по
— О? — сказал Лю-Цзы, увлеченно созерцающий черенок своей метлы.
— Но когда тебе надо спасать мир, ты не можешь думать об одном человеке, понимаешь, потому что один — это часть мира, — продолжал Лобзанг.
— Правда? — сказал Дворник. — Ты так думаешь? Ты говорил с какими-то очень странными людьми, мой мальчик.
— Но сейчас у меня есть время, — убедительно произнес Лобзанг. — И я надеюсь, она поймет.
— Удивительно, чего только леди не сможет понять, если ты сможешь правильно все изложить, — сказал Лю-Цзы. — Желаю удачи, парень. В целом, у тебя получается не так плохо. И как было сказано: «Нет времени, кроме настоящего».
Лобзанг улыбнулся ему и пропал.
Лю-Цзы вернулся к своей работе. Спустя некоторое время он улыбнулся своим воспоминаниям. Ученик дает подарок учителю, да? Если Лю-Цзы и хотел что-то, что могло дать ему Время…
Он остановился, посмотрел наверх и громко рассмеялся. Над его головой прямо на глазах наливались и зрели вишни.
В неком месте, что не существовало прежде и было создано с единственной целью, стоял большой сияющий бак.
— Десять тысяч галлонов нежнейшего сахарного крема с добавлением эссенции фиалки и темного шоколада, — сказал Хаос. — Плюс прослойка из орехового пралине во взбитом масле с нежнейшей карамелью для истинного наслаждения.
— ЗНАЧИТ… ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЭТОТ ЧАН МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ГДЕ УГОДНО ВО МНОЖЕСТВЕННОЙ ВСЕЛЕННОЙ И ПОЭТОМУ МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ЗДЕСЬ? — Сказал Смерть.
— Точно, — сказал Хаос.
— НО ОН БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ В ТОМ МЕСТЕ, ГДЕ ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ.
— Нет. Он должен сейчас существовать здесь. Простая арифметика, — сказал Хаос.
— ДА? НУ, АРИФМЕТИКА, — с облегчением произнес Смерть. — ЧЕСТНО ГОВОРЯ, Я ТАК И НЕ ПРОДВИНУЛСЯ ДАЛЬШЕ ВЫЧИТАНИЯ.
— Так или иначе, шоколад не такой уж и редкий продукт, — сказал Хаос. — Есть планеты покрытые им.
— ПРАВДА?
— Правда.
— БУДЕТ ЛУЧШЕ, — сказал Смерть. — ЕСЛИ СЛУХИ ОБ ЭТОМ НЕ БУДУТ РАСПРОСТРАНЯТЬСЯ.
Он вернулся к Гармонии, которая ждала в темноте.
— ТЫ НЕ ОБЯЗАНА ДЕЛАТЬ ЭТОГО, — сказал он.
— А что еще мне остается? — сказала Гармония. — Я предала свой род. Я совершенно безумна. Я нигде не смогу найти себе места. Оставаться означает лишь продлить агонию.
Она посмотрела в шоколадную бездну. Сахарная пудра сверкала на ее поверхности.
Затем она сбросила с себя платье. К своему изумлению Гармония почувствовала смущение, но из гордости заставила себя держаться прямо.
— Ложку, — приказала она и повелительно вытянула руку. Хаос дал ей серебряный ковш, начищенный до совершенного, бутафорского блеска.
— Прощайте, — сказала Гармония. — Передайте мои наилучшие пожелания своей внучке.
Она сделала несколько шагов назад, развернулась и, разбежавшись, совершила идеальный прыжок ласточкой.
Шоколад беззвучно сомкнулся над ней. Двое ждали пока жирная, медленная рябь не утихнет.
— Вот у этой дамы был
