ты сможешь станцевать фанданго на пеньковой веревке. А потом я, черт возьми, пойду домой и, может, даже съем вареное яйцо.
— Мне больно!
— Знаешь, здесь ты прав, Карцер! — Ваймс сумел взять оба запястья человека в стальную хватку и оторвал рукав своей собственной рубахи. — Я причиняю тебе боль, и все еще делаю это по правилам. — Он пару раз обмотал его запястья льняной полоской и завязал тугим узлом. — Я удостоверюсь, чтобы в твоей камере была вода, Карцер. Что ты получишь завтрак, все что пожелаешь. И что палач не допустит, чтобы ты выскользнул и позволит тебе задохнуться до смерти. Я даже проверю, чтобы петли люка были смазаны. — Он ослабил хватку. Карцер споткнулся, и Ваймс ударил его по ногам.
— Машина не сломана, Карцер. Машина ждет тебя, — говорил он, отрывая рукав от его рубашки и делая из него примитивный ремешок для лодыжек. — Город убьет тебя. Закрутятся нужные колесики. Все будет по правилам, я проверю. И потом ты не сможешь сказать, что тебе не предоставили честного суда. Не сможешь сказать вообще ничего, хаха. За этим я тоже прослежу…
Он сделал шаг назад.
— Добрый вечер, ваша светлость, — сказал лорд Ветинари. Ваймс быстро повернулся. В темноте изменилось что-то, приняв форму человека.
Ваймс подхватил меч и всмотрелся в ночь. Тень вышла вперед, стала узнаваемой.
— Как долго вы там были? — спросил он.
— Ну… совсем немного, — ответил патриций. — Как и вы, я предпочитаю приходить сюда в одиночестве и… размышлять.
— Вы вели себя очень тихо! — обвиняющее заявил Ваймс.
— Это преступление, ваша светлость?
— И вы слышали…?
— Очень аккуратный арест, — произнес Ветинари. — Поздравляю вас, ваша светлость.
Ваймс посмотрел на незапятнанный кровью меч.
— Полагаю, что так, — сказал он, на время сбитый с толку.
— Я имел ввиду, с рождением вашего сына.
— А… да. О. Конечно. Да. Ну… благодарю вас.
— Здоровый парнишка, насколько мне известно.
— Мы были бы так же счастливы, если бы это была дочь, — слабо ответил Ваймс.
— Разумеется. В конце концов, сейчас настали новые времена. О, вижу, вы уронили свой значок.
Ваймс посмотрел на высокую траву.
— Вернусь за ним утром, — сказал он. — Но это, — он поднял стонущего Карцера и, крякнув, взвалил на плечо, — отправится в Псевдополис-Ярд прямо сейчас.
Они медленно шли по дорожке, оставляя аромат сирени за собой. Впереди ждал каждодневный смрад города.
— Знаете, — через некоторое время заговорил лорд Ветинари, — мне часто приходило в голову, что эти люди заслуживают какого-нибудь мемориала.
— Вот как? — уклончиво спросил Ваймс. Его сердце все еще колотилось. — Может, на одной из главных площадей города?
— Да, было бы неплохо.
— Может, барельеф из бронзы? — саркастически предположил Ваймс. — Все семеро поднимают флаг, да?
— Бронза, да, — кивнул Ветинари.
— Правда? И какой-нибудь воодушевляющий девиз?
— Да, вполне. Что-нибудь вроде «Они Сделали То, Что Должны Были Сделать»?
— Нет, — сказал Ваймс, останавливаясь под лампой у входа в склеп. — Как вы смеете? Как вы смеете! В это время! В этом месте! Они делали то, чего не должны были делать, и они умерли, и вы ничего не можете им дать. Вы понимаете? Они боролись за отверженных, они сражались друг за друга, и их предали. Таких людей всегда предают. Что хорошего будет от статуи? Она лишь внушит новым идиотам, что они станут героями. Они бы этого не хотели. Просто оставьте их. Навечно.
Они шли в тяжелой тишине, а потом Ветинари заговорил, будто бы и не было этой вспышки:
— К счастью, случилось так, что новый дьякон храма вдруг услышал призыв.
— Какой еще призыв? — спросил Ваймс, его сердце все еще мчалось куда- то.
— Я не особо разбираюсь в религиозных делах, но, похоже, он преисполнился огромным желанием преподнести слово божие невежественным язычникам, — ответил Ветинари.
— Где?
— Я предложил Тин Линг.
— Но это же на другом краю света!
— Ну, слово божие не может быть преподнесено слишком далеко, сержант.
— Ну, по крайней мере, это…
Ваймс остановился у ворот. Над ними мерцала еще одна лампа. Он бросил Карцера на землю.
— Вы знали? Вы, черт возьми, все знали, ведь так?
— Не далее как, ну, секунду назад, — ответил Ветинари. — Как один человек другого, командор, я должен спросить вас: вы когда-нибудь задумывались, почему я ношу сирень?
— Да. Я думал, — произнес Ваймс.
— Но никогда не спрашивали.
— Нет. Не спрашивал, — коротко ответил Ваймс. — Это цветок. Любой может носить цветок.
— В это время? В этом месте?
— Тогда объясните.
— Что ж, я помню тот день, когда меня послали со срочным делом, — проговорил Ветинари. — Я должен был спасти человека. Не самое обычное поручения для Убийцы, хотя, вообще-то, я однажды уже спас его. — Он многозначительно посмотрел на Ваймса.
— Это вы застрелили человека с арбалетом? — спросил Ваймс.
— Верная догадка, командор! Да. Я должен был приглядывать за… уникальной личностью. Но тогда время было против меня. Улицы были перекрыты. Везде хаос и смятение, а я ведь даже не знал, где искать его. В конце концов, я залез на крыши. И хотя я, наконец, и добрался до Цепной улицы, там были беспорядки иного рода.
— Расскажите, что вы видели, — потребовал Ваймс.
— Я увидел, как человек по имени Карцер… исчез. И я видел, как человек по имени Джон Киль погиб. По крайней мере, я видел его мертвым.
— В самом деле.
— Я присоединился к битве. Я забрал цветок сирени у упавшего человека и, должен сказать, держал его в зубах. Хотелось бы верить, что я внес хоть какой-то перевес; я определенно убил четверых, хотя и не особо горжусь этим. Они были просто головорезами. Никаких особых навыков. Кроме того, их предводитель, похоже, сбежал, и весь их моральный дух исчез вместе с ним. Люди с
