— Нет, сержант. Но все они замешаны в этом. Я не имею в виду ребят, сержант, но вы просто оглянитесь по сторонам. Квартирная плата растет, налоги растут и постоянно появляются новые, это все так жестоко, сержант. Ветрун продал нас своим, и это факт, сэр.
— Хмм. — Передача прав на налогообложение. Умное изобретение. Старый добрый Ветрун. Он предоставлял право собирать налог тем, кто предложит высшую его цену. Это была замечательная идея, почти такая же хорошая, как и запрет на ношение оружия после наступления темноты. Потому что а) не нужно было платить сборщикам налогов и всей доходной системе; б) впереди был целый вагон денег. И в) все дело по сбору налогов становилось занятием групп влиятельных, но до странности скрытных людей, сторонившихся света. Как бы то ни было, они нанимали людей, которые не только выходили на свет, но и отключали его, и просто поразительно, что они находили, чтобы обложить налогом, вплоть до Ты Смотришь На Меня, Парень. Как там говорил Ветинари? Налогообложение это лишь немудреный способ требования денег с использованием угроз? Что ж, эти налоговики без всяких хитростей находили пути возмещения денег на их содержание.
Он помнил те д… эти дни. Город никогда не казался беднее, чем тогда, но, боги, сколько же платилось налогов.
И так трудно объяснить какому-нибудь малышу вроде Сэма, почему нельзя прибрать к рукам доллар, если появляется такая возможность.
— Давай посмотрим с другой стороны, младший констебль, — сказал он, заворачивая за угол. — Ты отпустишь убийцу за тысячу долларов?
— Нет, сэр!
— А ведь за такие деньги ты мог бы купить своей маме дом в хорошем квартале.
— Кончайте с этим, сержант, я не из таких.
— Ты был таким, когда взял тот доллар. Все остальное лишь торг насчет цены.
Они шли в угрюмой тишине. А потом:
— Меня выгонят, сержант? — спросил младший констебль.
— Из-за доллара? Нет.
— Меня все равно выгонят рано или поздно, сержант, — вызывающе бросил Сэм. — В ту пятницу нам пришлось разогнать какое-то собрание недалеко от Университета. А они ведь просто разговаривали! А мы принимали приказы от какого-то гражданского, а парни с Цепной улицы были несколько грубы и… ведь у тех людей даже не было оружия или чего-то еще. Вы не можете говорить, что это правильно, сержант. А потом мы погрузили их в фургон, просто за разговоры. А в другую ночь Элсон, сын миссис Оулесли, так и не вернулся домой, и говорят, будто его увели во дворец просто за то, что он сказал, что его светлость чокнутый. А люди, живущие на нашей улице, как-то странно смотрят на меня теперь.
Да, черт, я помню, подумал Ваймс. Я думал, что буду преследовать людей, которые, добежав до конца улицы, скажут «Ну все, сдаюсь, начальник». Я думал, что уже к концу недели получу медаль.
— Стоит следить за своими словами, парень, — сказал он вслух.
— Да, но наша мама говорит, что верно, если они забирают нарушителей порядка и совсем уж странных, но нельзя брать обычных людей.
Это в самом деле я? думал Ваймс. У меня, что же, политическое сознание было точно у головной вши?
— В любом случае, он действительно чокнутый. Капканс — вот кто нам нужен.
… и инстинкт самосохранения лемминга?
— Вот тебе мой совет. В этом городе, прямо сейчас, если не знаешь, с кем говоришь, — не говори.
— Да, но Капканс говорит…
— Послушай. Полицейский не тараторит без умолку. Он не говорит того, что знает. Он не высказывает своих мыслей. Нет. Он смотрит, и слушает, и учится, и ждет своего часа. Его голова работает, как сумасшедшая, но его лицо остается спокойным. Пока он не готов. Понимаешь?
— Хорошо, сержант.
— Отлично. Ты умеешь пользоваться этим мечом, парень?
— Я прошел тренировку.
— Замечательно. Прекрасно. Тренировка. Значит, если на нас нападут свешанные с веток мешки, набитые соломой, я смогу положиться на тебя. А до тех пор, замолкни, открой глаза, прислушайся и научись чему-нибудь.
Именно Капканс спасет нас, мрачно думал он. Да уж, я верил в это. Многие верили. Просто потому, что он разъезжал в открытом экипаже и подзывал людей, и вел с ними разговоры, вроде: «Так ты, значит, плотник? Чудесно! И в чем же заключается твоя работа?» Просто потому, что он публично говорил, что, возможно, налоги слегка высоки. Просто потому, что махал рукой.
— Вы бывали здесь раньше, сержант? — спросил Сэм, когда они завернули за угол.
— Ну, все бывали в Анк-Морпорке, парень, — бодро отозвался Ваймс.
— Просто мы идем прямо по Вязовой улице, сержант, и путь указываете вы.
Черт. Вот в такие передряги могут завести тебя твои ноги. Один волшебник как-то сказал ему, что возле Пупа живут чудовища, такие огромные, что в их ногах располагаются дополнительные мозги, потому что ноги далеки от головы настолько, что один мозг не справляется с быстротой передачи мысли. И настоящий полисмен тоже выращивал в ногах мозги, он, по крайней мере, точно.
С Вязовой улицы налево к Ямам, опять налево к Мойке… это был его самый первый маршрут, и он мог пройти по нему, даже не задумываясь. Он и шел, не задумываясь.
— Я заранее подготовился, — сказал он.
— Вы узнали Неда? — поинтересовался Сэм.
Может, было хорошо, что он предоставил ноги самим себе, потому что в его голове вдруг зазвучали тревожные звонки.
— Неда? — переспросил он.
— Просто перед тем, как вы приехали, он говорил, что помнит вас с Псевдополиса, — продолжал Сэм, не замечая шума. — Он служил там, в дневной страже, прежде чем перевелся сюда, ведь здесь продвижение по службе идет быстрее. Большой человек, говорил он.
— Я его не припоминаю, — осторожно ответил Ваймс.
— Вы не такой уж и большой, сержант.
— Ну, может, Нед сам тогда был меньше, — произнес Ваймспока его мысли кричали: заткнись, малыш! Но малыш был… ну, им. Придирался к мелким деталям. Цеплялся к тому, что не казалось верным. В общем, был полицейским. Возможно, он должен был бы гордиться мальчиком, но ничего не выходило.
Ты не я, думал он. Не думаю, что я когда-либо был таким же юным, как ты. Если ты собираешься стать мной, это займет много сил. Тридцать проклятых лет на наковальне жизни, чертов ты бедолага. У тебя все еще впереди.
Вернувшись в штаб стражи, Ваймс ленивой походкой подошел к шкафу с Доказательствами и Находками. На нем висел большой замок, который, впрочем, никогда не запирали. Вскоре он нашел то, что искал. Непопулярный полицейский должен думать на два хода вперед, а он собирался стать непопулярным.
Потом он слегка подкрепился и выпил кружку густого коричневого какао, на котором держалась вся ночная стража, и вместе с Сэмом пошел к фургону.
Он все думал, как же будут отыгрываться стражники, и не удивился, поняв,
