поджаривал один маленький боб.
Конечно, это было до того, как люди стали цивилизованными. Сейчас никому не надо есть бобы.
Люди все еще работали на баррикадах. Это стало чем-то вроде общего хобби или группового благоустройства дома. Появились пожарные ведра, одни с водой, другие — с песком. Кое- где баррикада была неприступней городских стен, учитывая, что последние часто разбирали на камень.
Порой из города доносился бой барабанов и топот марширующих солдат.
— Сержант?
Ваймс посмотрел вниз. На вершине лестницы, ведущей вниз, на улицу, появилось лицо.
— А, мисс Баттий? Не знал, что вы с нами.
— Я и не собиралась быть здесь, но вдруг появилась эта огромная стена…
Она взобралась наверх. В руках она держала маленькое ведро.
— Доктор Лоуни передает вам свои поздравления и удивляется, как это вы до сих пор никого не избили? — произнесла она, ставя его на пол. — Он говорит, что уже приготовил три стола, поставил на огонь два ведра с дегтем, шесть девушек готовят повязки, и все, с чем ему пришлось столкнуться, это разбитый нос. Вы его подводите, так он говорит.
— Передай ему «ха ха ха», — ответил Ваймс.
— Я принесла вам завтрак, — сказала Сандра, и Ваймс понял, что внизу, не слишком-то удачно пытаясь остаться незамеченными, стояли парни. Они ухмылялись.
— Грибы? — спросил он.
— Нет, — отозвалась девушка. — Меня просили передать вам, что, раз уж наступило завтра, то вы получите все, что хотели…
На мгновение Ваймс напрягся, не зная, куда его несет мир.
— Вареное яйцо, вкрутую, — возвестила Сандра. — Но Сэм Ваймс сказал, что, может, вам больше понравится всмятку, и несколько тостов в форме солдатиков.
— Прямо, как и ему, — слабо проговорил Ваймс. — Отличная догадка.
Ваймс подбросил яйцо в воздух, надеясь поймать его, когда оно упадет вниз. Вместо этого, раздался звук, будто сомкнулись ножницы, и из воздуха полился жидкий желток и осколки скорлупы. А потом посыпались стрелы.
Разговоры становились все громче. Мадам подошла к группе около лорда Ветруна. Словно по волшебству через десять секунд их оставили наедине, поскольку все люди вокруг них вдруг на другом конце залы увидели других людей, с которыми они обязательно должны были поговорить.
— А вы кто? — осведомился Ветрун, осматривая ее с тщательностью человека, опасающегося, что женщина может скрывать оружие.
— Мадам Роберта Мезероль, мой лорд.
— Та, что из Генуи? — фыркнул Ветрун, что могло быть его попыткой хихикнуть. — Я слышал много историй про Геную!
— Может, я могла бы рассказать вам еще несколько, мой лорд, — ответила Мадам. — Но сейчас пришло время для торта.
— Да, — кивнул Ветрун. — Вы знаете, что сегодня попался еще один убийца? Они все еще пытаются, понимаете. Одиннадцать лет, и все еще пытаются. Но я всегда их ловлю, как бы они ни крались.
— Отлично, мой лорд, — отозвалась Мадам. То, что он был пренеприятнейшим человеком, безобразным до самых костей, действительно помогало. Некоторым образом, все становилось гораздо проще. Она повернулась и хлопнула в ладоши. Как ни странно, этот тихий звук внезапно вызвал прекращение всех разговоров.
В конце залы распахнулись двойные двери, и появились два трубача. Они заняли свои места по обе стороны двери…
— Остановите их! — крикнул Ветрун и пригнулся. Два его стражника пробежали по залу и выхватили трубы у испуганных людей. Они держали их с величайшей осторожностью, точно те должны были взорваться или выпустить странный газ.
— Отравленные дротики, — удовлетворенно произнес Ветрун. — Нельзя быть излишне осторожным, мадам. На этом посту учишься следить за каждой тенью. Ладно, пусть играют. Но никаких труб. Ненавижу, когда на меня направляют какие-то трубки.
На том конце зала после некоторой озадаченной беседы лишенные своих инструментов трубачи заняли свои места и, как смогли, насвистели мелодию.
Лорд Ветрун засмеялся, когда ввезли торт. Он был многоярусным, достигал человеческого роста и был покрыт толстым слоем глазури.
— Великолепно, — произнес он, когда толпа зааплодировала. — Мне ведь действительно нравятся некоторые развлечения на приемах. И я его разрежу, так?
Он отступил на несколько шагов и кивнул охране.
— Давайте, мальчики, — сказал он.
Мечи несколько раз воткнулись в верхний ярус. Стражи взглянули на Ветруна и покачали головой.
— Существует такая вещь, как гномы, если вы не знаете, — проговорил он.
Они проткнули второй слой, вновь не встретив никакого сопротивления, кроме как сухих фруктов, и жира, и корочки марципана с сахарной глазурью.
— Он может и на коленях стоять, — заявил Ветрун.
Зрители смотрели с застывшими улыбками. Когда стало ясно, что в торте никого нет, послали за пробовальщиком. Многие из гостей знали его. Звали его Ищиплесн. Говаривали, что он в свое время съел столько яда, что теперь был совершенно невосприимчив к нему, и что ему приходится каждый день съедать по жабе, чтобы держаться в форме. А еще поговаривали, будто от его дыхания чернеет серебро.
Он выбрал кусок торта и осторожно прожевал его, пристально смотря в потолок.
— Хмм, — через некоторое время произнес он.
— Ну? — спросил Ветрун.
— Простите, милорд, — заключил Ищиплесн. — Ничего. Мне показалось, было немного цианида, но, увы, это лишь миндаль.
— Никакого яда? — переспросил патриций. — То есть, это съедобно?
— Ну, да. С жабьим мясом было бы еще лучше, но это лишь мое мнение.
— Может, теперь слуги могут разнести еду, мой лорд? — спросила Мадам.
— Не доверяю я слугам, — ответил Ветрун. — Подкрадываются. Могут подсыпать что-нибудь.
— Тогда, вы не будете возражать, если я его разрежу, мой лорд?
— Ладно, — кивнул лорд Ветрун, с осторожностью поглядывая на торт. — Я возьму девятый кусок, который вы отрежете. — Но на самом деле он торжествующе выхватил пятый кусок, точно достал из-под обломков нечто ценное.
Торт раздали остальным. Возражения лорда Ветруна против слуг смолкли, когда еду стали передавать другим людям, и вечер слегка рассредоточился, поскольку гости обдумывали древний вопрос: как держать тарелку с бокалом и есть одновременно, не используя при этом те подставки для бокалов, которые крепились к краю тарелки, в результате чего все люди выглядели четырехлетними
