заработает на нас.
— Но вы превращаете мой банк в какой-то…
— Не считая нашего друга Гарри, мы сегодня приняли больше четырех тысяч долларов. Большая их часть — от тех, кого бы вы назвали бедняками, но ведь их намного больше, чем богачей. Мы можем пустить эти деньги в дело. И на этот раз не будем ссужать их негодяям, на этот счет не беспокойтесь. Я сам негодяй, я других за милю чую. Прошу, выразите нашу признательность персоналу за стойками. А теперь, мистер Бент, мы с мистером Непоседой пойдем увидимся с человеком насчет деланья денег.
Тимер и Спулс возвысились благодаря большому заказу на марки. У них и так в любом случае всегда была лучшая печатная работа, но теперь еще были люди и мускулы, чтобы справляться со всеми большими заказами. И им можно доверять. Мойст всегда чувствовал себя несколько виноватым, когда приходил сюда — Тимер и Спулс, похоже, представляли собой все то, чем он только притворялся.
Когда Мойст вошел, горело много огней. И мистер Спулс был в своем кабинете, что-то записывая в гроссбухе. Он поднял взгляд и, увидев Мойста, одарил его улыбкой, которую придерживают для самых лучших клиентов.
— Мистер Липовиг! Чем я могу вам помочь? Присаживайтесь, пожалуйста! В последнее время мы нечасто вас видим!
Мойст присел и приготовился болтать, потому что мистер Спулс болтовню любил.
Времена были сложными. Времена всегда сложные. Теперь в городе очень много типографий. Т amp;С держались впереди всех, потому что были самыми передовыми. К сожалению, поведал мистер Спулс с каменным лицом, их „дружественны“ конкурентов, волшебников из Типографии Незримого Университета, весьма подкосил выпуск говорящих книг…
— Говорящие книги? А звучит вроде как отличная идея, — сказал Мойст.
— Вполне возможно, — отозвался Спулс с презрительным фырканьем. — Но эти-то по идее не должны были говорить, и уж тем более жаловаться на качество их клея и на неуклюжесть наборщика. И теперь Университет, конечно, не может их переработать в макулатуру.
— Почему нет?
— Подумайте, сколько будет крику! Нет уж, я горжусь тем, что мы все еще на гребне волны. Э… Вы хотели что-то особенное?
— Что бы вы могли сделать вот с этим? — спросил Мойст, положив один из новеньких долларов на стол.
Спулс подобрал его и внимательно изучил, после чего отстраненным голосом произнес:
— Я кое-что слышал. Ветинари знает, что вы это планируете?
— Мистер Спулс, готов поспорить, что он знает мой размер обуви и что я ел на завтрак.
Печатник отложил банкноту так, будто она тикала.
— Я вижу, что вы делаете. Такая маленькая вещь, но такая опасная.
— Можете их напечатать? — спросил Мойст. — О, не такую. Я наделал немного, просто чтобы опробовать идею. Я имею в виду высококачественные банкноты, если смогу найти художника, чтоб их нарисовать.
— О да. Мы же олицетворение качества. Мы сейчас строим новый печатный станок, чтобы идти в ногу со спросом. Но как насчет безопасности?
— Что, здесь? Никто ведь вас пока не тревожил, так?
— Нет, не тревожил. Но до сих пор у нас тут кучи денег повсюду не лежали, если вы понимаете, о чем я.
Спулс поднял банкноту и отпустил ее. Она, тихонько колеблясь из стороны в сторону, спланировала на стол,
— Еще такие легкие, — продолжил он. — Несколько тысяч долларов можно унести с собой без проблем.
— Но некоторым образом сложно переплавить. Слушайте, установите новый печатный станок на Монетном Дворе. Там много места. И проблемы нет, — предложил Мойст.
— Ну, да, это разумно. Но печатный станок — громоздкая штука, знаете ли, его сложно передвигать, на это не один день уйдет. Вы спешите? Хотя, конечно, спешите.
— Наймите несколько големов. Четверо поднимут что угодно. Напечатаете мне денег к послезавтрашнему дню — получите первую напечатанную тысячу в качестве премии.
— Почему вы всегда так спешите, мистер Липвиг?
— Потому что люди не любят перемены. Но если сделать перемену очень быстрой, то можно просто перескочить из одного типа нормальности в другой.
— Ну, полагаю, нескольких големов нанять мы можем, — сказал типограф. — Но, боюсь, есть другие трудности, которые не так легко преодолеть. Понимаете, если начнете печатать деньги, то обязательно будут подделки. Может, двадцатипенсовая марка того не стоит, а вот десятидолларовая банкнота? — Он поднял брови.
— Наверное, да. Проблемы?
— И большие, друг мой. О, мы можем помочь. Бумага из качественного полотна с узором из оттисков и водяных знаков, хорошие спиртовые чернила, можно часто менять плиты, чтобы не тупились, еще маленькие трюки с дизайном… Ну и усложнить. Это важно. Да, мы можем это для вас сделать. Они будут дорогими. Я решительно настаиваю, чтобы вы нашли гравера такого же уровня… — Мистер Спулс отпер один из нижних ящиков стола и кинул на книгу записей лист пятидесятипенсовых Зеленых марок с Башней Искусств. Потом протянул Мойсту большую лупу.
— Это, конечно, бумага высочайшего качества, — сказал типограф, когда Мойст вгляделся в марки.
— Вы все больше и больше совершенствуетесь. Я вижу каждую деталь, — выдохнул Мойст, пристально рассматривая листок.
— Нет, — с каким-то удовлетворенным видом ответил Спулс. — Вообще-то не видите. Хотя могли бы, с помощью вот этого.
Он отворил шкаф и подал Мойсту тяжелый медный микроскоп.
— Он добавил больше деталей, чем было у нас, — сказал он, когда Мойст настроил прибор. — Это предел того, к чему можно убедить бумагу и металл. Я заявляю, что это работа гения. Он будет вашим спасением.
— Поразительно, — признал Мойст. — Ну, надо найти его! На кого он сейчас работает?
— Ни на кого, мистер Липовиг. Он в тюрьме, ожидает петлю.
— Вы свидетельствовали против него, мистер Липовиг, — мягко сказал Спулс.
— Ну да, но только чтобы подтвердить, что он копировал наши марки и сколько мы можем потерять! Я не ожидал, что его повесят!
— Его сиятельство всегда очень близко к сердцу принимает дела, касающиеся государственной измены, как он это называет. Думаю, с Дженкинсом плохо обошелся его адвокат. В конце концов, из-за его работы это наши марки стали больше похожи на подделки. Вы знаете, у меня такое впечатление, что бедняга даже не понял, что он сделал что-то неправильное.
Мойст вспомнил водянистые испуганные глаза и выражение беспомощного замешательства.
— Да, — согласился он. — Возможно, вы и правы.
— Может, вы используете ваши связи с Ветинари…
