хлопки. Никита привычно метнулся к окну, уткнулся носом в полупрозрачную пленку, чертыхнулся:
— Надо сюда стекла с машин переставить! — и выскочил во двор.
Здесь все оставалось по-прежнему. Новый хозяин деревни прошелся пару раз туда-сюда по утоптанной земле, потом наклонился и пощупал горшок со свиным варевом. Вроде, остыло. Никита подхватил горшок и пошел кормить скотину.
После долгого перехода по щиколотку в воде, земля пошла вверх. Ненамного, от силы на метр, но этого хватило, чтобы чавкающее болотце стало сушей. Ивовый кустарник расступился, и путники вышли на поросший лютиками, васильками и ромашками широкий луг. Тропинка свернула к одинокому дому, с пустыми глазницами окон и несколькими большими дырами в поросшей мхом кровле.
— Вот тебе, братец, и Обухово, — сбросил раскладушку Немеровский.
Впереди, метрах в двухстах, за поляной опять поднималась стена кустарника. Что это такое, реконструкторы уже знали: болото.
— От, блин, — Росин посмотрел на часы. — Назад идти поздно. Придется ночевать здесь. Хоть лагерь разбить успеем, и то хорошо.
Мастер снял со спину груз, потянулся, сделал несколько шагов в сторону Невы. Сколько метров или километров отделяло его от русла, понять было невозможно, поскольку впереди, мерно покачиваясь, стояла высокая стена камышей.
— Миша, — окликнул мастер своего обычного советчика. — Как считаешь, и что нам теперь делать?
— Отдыхать. Греча еще есть, тушенка тоже. Пару дней голодать не придется.
— Да я не про то! Викингам встреча назначена у Володарского моста. А нам не то что дойти, реки увидеть невозможно.
— Подождут, подождут, — пожал плечами Немеровский, — и поплывут дальше… Там, — показал он пальцем себе за спину. — Там мы уже были.
— Подбросьте сырости в костры, когда кашу варить станете, — попросил Росин. — Может дым увидят, догадаются где мы застряли.
В принципе, Валентин не дурак: увидев заболоченный берег, сам догадается, что клубы к условленному месту не добрались.
Вот только что он тогда сделает? Пожалуй, действительно поплывет дальше. Захочет посмотреть, на месте ли город, и что от него осталось. А потом? Или найдет отделение милиции и сообщит о двух сотнях пропавших людей, или спустится дальше по течению, в Финский залив, или разобьет лагерь где-то в городе. Да, против течения выбираться ему смысла нет, а с залива можно издалека сигнал увидеть. Дым, например. Будем надеяться, что именно так он и сделает.
Настроение среди участников фестиваля заметно ухудшилось. Все рассчитывали к вечеру уже дома быть, а оказались заперты на болотном острове. Небольшое удовольствие. Правда, указаниям они еще подчинялись: назначенные дежурные разводили костры и готовили ужин, другие заготавливали дрова. Остальные ставили палатки.
Правда, разбивать огромные воинские палатки никому в голову не пришло, и привыкшие пользоваться готовеньким Росин и Немеровский оказались без крыши над головой. Хорошо, хоть раскладушки не бросили. После ужина фактические организаторы фестиваля поставили свои кроватки бок о бок, расстелили постели и забрались под одеяла.
— Одного не понимаю, — закинул руки за голову Кемеровский. — Откуда здесь все эти болотины? Ведь нормальные поселки стоять должны! Ижора, Рыбацкое, Усть-Славянка!
— Тебе сказать откуда, Миша? — откликнулся Росин. — Могу рассказать. Дело в том, что я на Московском шоссе живу. Это около метро «Звездная». Мои родители туда переехали в шестидесятом году. Так вот, мать с отцом рассказывали, что от самого шоссе и до Витебской железной дороги, от поселка Шушары и до знаменитой Бассейной улицы стояло одно большое болото. Потом это болото перерезали проспектом Славы и улицей Орджоникидзе, протянули проспекты Гагарина и Космонавтов. Построили школу мою, триста пятьдесят шестую. Дома начали везде втыкать.
Но я еще помню, как перед школой по болоту на плоту катался. Помню настоящий ивовый лес между Орджоникидзе и Типанова, полностью залитый водой. Мы туда не ходили, там множество глубоких озер стояло, утки жили, звери всякие. Мы к цветоводству ходили. Там тоже ивовый лес стоял, но глубины — от силы по пояс. Теперь на этом месте — роддом номер девять. На месте самой «Звездной» настоящие топи были, их синей глиной как из метро и закапывали. Перед «Купчино» болота метров по пять глубиной, камыши только по краям росли. Летом туда соваться страшно, но зимой сквозь толстый дед интересно за подводными тварями смотреть было… Не знаю, зачем царь Петр решил поставить свою столицу именно здесь, но тихо подозреваю, что у нас весь город такой. Я это к тому, Миша, что окажись мы в районе Обухове году в пятидесятом, так может все вокруг точно так и выглядело?
— Ты хочешь сказать, Костя, — повернулся на своей раскладушке Немеровский, — что мы провалились в прошлое на пятьдесят лет?
— Не знаю, Миша. Пятьдесят лет назад никто не стал бы вырезать простую русскую деревеньку палашами. Расстрелять без суда и следствия — возможно. Но вырезать?
— И судоходство пятьдесят лет назад уже имелось, — расстегнулась входная молния на ближайшей палатке. — После Петра Первого Нева стала достаточно оживленной рекой.
— Я вот что думаю, — из палатки вылез незнакомый парень в тельняшке и плавках: наверное, ливонец. — Может мы, собираясь высадку шведов на Неве имитировать, как-то задели струны мировой истории и взаправду в это время провалились?
— В устье Ижоры часовня стоит, — напомнил Росин. — Я так подозреваю, именно в честь победы князя Александра над шведами.
— Значит, позже, — согласился Миша. — Кстати, в бандитской лодке две пищали лежали. Помнишь, Костя?
— Помню. Без замков. Век четырнадцатый-пятнадцатый.
— Во, здорово! — оживился парень в тельняшке. — Значит, Ливонский орден еще существует? И мы можем в него вступить!
— Прекратите нести бред! — с дальнего конца поляны к ним шагал пузатенький тонконогий мужчина в одних плавках. Росин с трудом узнал в нем «Великого магистра». — Путешествия во времени невозможны! Они противоречат всем представлениям науки! Это я вам как кандидат наук по физике говорю!
— Тогда как вы объясните все, что с нами происходит, Александр?
— Кто-то из нас попал в психушку, вот как. И все мы будем мучиться его горячечным бредом, пока доктор не вколет ему успокоительное!
— Логично, — усмехнулся Росин. — И правда, давайте спать, мужики. А то проболтаем всю ночь, потом будем днем как сонные мухи. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, домовой, — пробормотал Никита, обнаружив, что оставленная на столе плошка исчезла. С делами по хозяйству он закончил уже в темноте, и сейчас ему хотелось только спать. Он прошел к полке: плошка, чисто вымытая, стояла там. Хомяк минуты две с интересом ее рассматривал, а потом махнул рукой и пошел на тюфяк спать.
Фосфоресцирующие стрелки на наручных часах показывали без десяти одиннадцать. Не дожидаясь обычной полуночи, Хомяк завел пружину, положил хронометр на лавку на расстоянии вытянутой руки, натянул на тело кусок полотна — видимо, простыню, закрыл глаза и пошевелил бедрами, выбирая удобное положение.
— Сено в комки сбилось, — уже засыпая, подумал — Завтра нужно свежее в тюфяки набить.
Ему снилось заседание комитета по дорожному строительству. Как всегда, каждый норовил протолкнуть своего хозяина на работу по самым вкусным заказам, а он сидел и думал, как