– Только поосторожнее. Урки гадят где попало, можно крупно вляпаться. Жаль, еды у нас маловато. Ну, ничего! В крайнем случае сожрём одного карапуза. Их у нас трое лишних…
В неверном свете зажигалки компания принялась медленно продвигаться по коллектору всё дальше и дальше. Хлюпала бурая жижа, с потолка беспрестанно капало. Агроном шел, зажав нос платочком, украшенным причудливо вышитыми инициалами «К. Б. Т.». Внезапно он остановился, налетев на Пендальфа, чье внимание привлекла надпись на стене. Старик прищурился и прочел ее вслух:
– Ося и Киса были здесь.
Пендальф оглядел груду пустых консервных банок, валявшихся под самой надписью, покачал головой и добавил:
– И, похоже, задержались.
Он двинулся дальше и вышел на сушу, что-то хрустнуло у него под ногами. Наклонившись, он разглядел человеческие кости и поставил жирную точку в своих умозаключениях:
– Надолго задержались.
Он подал знак Агроному – чтобы тот подождал всех остальных. Когда весь отряд доковылял до горки костей, Пендальф обратился к Гиви:
– Ты бы сказал своему брату, чтобы он не экономил на электричестве.
Гиви виновато развел руками:
– Гидэ дэнги, брат?
Пендальф вынужден был согласиться:
– Тоже верно. Ну, хоть бы дорожную разметку сделали, знаки поставили… Небось налоги за дороги исправно собираете?
Он махнул рукой в темноту, и отряд двинулся дольше, свернув за поворот.
Десятью минутами позже Лагавас остановился посереди дороги и крикнул так, чтобы услышали все:
– Братва! Если кому туалет по пути попадется – скажите мне, а то я уже больше терпеть не могу!
Пендальф смачно выругался:
– Вот, блин, интеллигенция занюханная!!! Мы, тебе чисто для справки сообщаю – целиком и полностью в туалете!!!
В этот момент ковылявший в темноте Мерин Гек споткнулся обо что-то, что с железным грохотом отскочило от его ноги и впечаталось в спину Чуку. Тот подскочил, как ужаленный:
– Мерин тупорылый!
Пендальф повернулся к карапузам и посветил под ноги Геку. Неподалеку в луже плавала пустая консервная банка. Пендальф поднял зажигалку, поднеся ее к стене.
В колыхающемся пламени гордо красовалась надпись про Осю и Кису. Пендальф оглянулся на сгрудившихся вокруг него бойцов:
– Кажись, здесь мы уже были.
Пендальф присел на торчащий из стены кусок ар-матурины и задумчиво наморщил лоб.
Позже всех пришлепавший по лужам Баралгин поставил вопрос ребром:
– Мы что, заблудились? – Глазки его бегали. Агроном кивнул, зло кивнув в сторону Пендальфа:
– Похоже. Тоже мне, Иван Сусанин.
Фёдор, почуяв, что пахнет жареным, протиснулся между бомжом и стариканом, растолкав всех собравшихся, и выпалил:
– Тихо! Чапай думать будет.
Агроном сжал кулаки, но все же отступил на несколько шагов, тем не менее оставаясь в круге света, которую отбрасывала зажигалка Пендальфа. Остальные бойцы тоже расположились неподалеку, ожидая, когда Пендальф выйдет из задумчивого транса.
Первым это ожидание наскучило Чуку, который пихнул в бок своего кореша:
– Гек!
– Чё?
– Жрать охота, чё! – Чук тотчас начал шарить по карманам в поисках завалявшейся где-то сушки.
Фёдор укоризненно оглянулся на них, хотя, сказать по правде, он сам подыхал от скуки и голода. Он отступил на несколько шагов назад. Темнота накрыла его с головой, и он уже принялся расстегивать ширинку, когда в нескольких метрах от себя услышал мерное сопение. Одним прыжком преодолев расстояние, отделявшее его от света, он прижался к Пендальфу:
– Там в темноте кто-то шарится!
Пендальф с сомнением оглядел карапуза с ног до головы, взгляд его остановился на расстегнутой ширинке, после чего он поднял голову и спокойно ответил:
– Это Голый.
Фёдор не на шутку перепугался:
– Голый?
Пендальф кивнул и подтвердил:
– Да он всю дорогу идет за нами.
Гек оглянулся в темноту за плечом и спросил:
– А чего ему надо?
Пендальфа, казалось, совершенно не волновало происходящее у них за спинами, с таким олимпийским спокойствием он отвечал на вопросы карапузов.
– Жрать хочет. Голодный. Будет ходить кругами, пока не найдет самого больного… или старого… или вкусного.– Гоготнув, он ткнул Сеню в живот указательным пальцем и продолжил: – Потом отобьет от стаи, порвет, как грелку, и сожрёт. Санитар подземелий!
Он нашарил за пазухой записную книжку и принялся ее листать.
– На самом деле Шмыга его фамилия. Хохол, раньше в Чернобыле работал. Потом облысел, да и с потенцией проблемы. Нелегально к нам перебрался.
Фёдор оглянулся в темноту, боязливо передернул плечами и, придвинувшись поближе к Пендальфу, посетовал:
– Жалко, Бульба не замочил его в сортире.
Пендальф укоризненно покачал головой:
– Не скажи, Фёдор Михалыч. Знаешь, в чем сила, брат? Сила в добре. А добро можно делать только с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем. Слышал про такое, Фёдор? Я тебе лишь бы мочить. Не мочить надо, а ставить на путь исправления и сотрудничества с администрацией. Десять лет на строгом режиме для этого вполне достаточно, такое моё мнение. Добро всегда побеждает зло. Уголовный кодекс надо читать, там добро всегда побеждает.
– Что же твое добро побеждает, побеждает, а победить никак не может? – с сомнением в голосе спросил Фёдор.
– Произошла типичная подмена понятий. Ты не путай теплое с мягким. Добро победит в перспективе, в отдаленном светлом будущем. И вот тогда настанет гармония и полная умиротворенность, и пока бери шашку, сынок, и рубай всю эту сволочь налево-направо безо всякой жалости. По-моему, это я красиво загнул!
Пендальф резко поднялся, глядя куда-то в темноту:
– О! Нам, кажись, туда.
Мерин Гек как всегда встрял со своими дурацкими вопросами:
– Типа вспомнил?
