— Еще одна склочная история, а?
— Вроде того. Ну, где тут ваша скаковая лошадь?
…Одно удовольствие прокатиться ночью вдоль берега моря, мигая фарами знакомым тушканчикам и гудя клаксоном на зазевавшихся чаек.
Доехали, как он и рассчитывал, минут за десять.
— Ну, я пошел, — сказал Дин, выходя из машины.
— Пешком? — поинтересовалась она.
— Ну да. Это займет не более часа. Вечерний моцион.
Тут им обоим стало ужасно весело.
— Не валяйте дурака, Дин, — сквозь смех сказала Айша, — заходите, у меня еще найдется чашка холодного кофе.
Он обнял ее и, прижав к себе, ткнулся лицом в ее жесткие волосы.
— Кофе, — шепнула она.
— Он все равно холодный, — шепнул он в ответ.
Ковер в гостиной коттеджа оказался достаточно уютным. В самом деле, не исполнять же скучный ритуал укладывания в кровать неожиданно-влюбленным, случайно познакомившимся теплой ночью в маленьком, но достаточно безумном городе. Тем более, если одежды на них было ровно столько, сколько можно сбросить за полминуты.
А холодный кофе был выпит во время довольно коротких перерывов.
Где-то на границе между очень поздней ночью и ранним утром, когда они все же добрались до кровати, а счастья было так много, что достаточно было просто лежать рядом и слушать дыхание друг друга, Айша спросила:
— Может, расскажешь про свою склочную историю?
— Про какую? У меня их было много.
— Про любую.
— Тогда я лучше расскажу сказку. Наверное, это даже притча.
Жил-был злой волшебник. Ему было уже лет 500, а может 1000. Когда он начинал дряхлеть, он находил где-нибудь юную девушку, заточал ее в башню и много дней подвергал всяческим истязаниям. Из ее страданий он извлекал жизненную силу, и к моменту, когда жертва погибала, он становился молодым. Очередной раз одряхлев, он купил на рынке тупую и некрасивую рабыню. Настолько тупую, что предшествующий владелец, убедившись, что на нее не действуют даже побои, продавал ее по дешевке (колдун был жаден, а кроме здоровья и молодости от жертвы ничего не требовалось).
В своей башне он немедленно приступил к истязанию. Первые дни девушка хоть как-то страдала, а потом привыкла (как до того к побоям) и перестала страдать. Колдун злился (ибо без страданий жертвы не мог вернуть себе молодость) и придумывал все более изощренные пытки, а девушка начала испытывать к этому процессу любопытство, которое быстро переросло в удовольствие.
Каждое колдовство имеет свою оборотную сторону — и теперь жизненная сила колдуна переходила к девушке. Причем чем больше радости пытки приносили тупой рабыне, тем больше жизненной силы она выпивала из своего мучителя.
Может быть, он бы выкрутился из этой истории, если бы выгнал ее вон, но он был слишком жаден, чтобы расстаться с вещью, на которую потратил хоть немного денег.
Наконец, когда от очередной пытки девушка вместо страданий испытала не просто удовольствие, а нечто вроде любовного экстаза, это отняло у колдуна весь запас жизненной силы — он иссох и одеревенел, как мумия, хотя и не умер окончательно (злые колдуны очень живучи).
И в этот момент в башне возник разгневанный Великий Мастер (не спрашивайте меня как это выглядело).
'Что вы наделали, мерзкие твари! — вскричал он, — Вы испортили мир, который я создавал миллионы лет! Я разделил хаос на свет и тьму, жизнь и смерть, любовь и ненависть, радость и страдание, а вы переставили и перемешали все таким противоестественным образом, что мне не под силу даже понять, как это возможно, а тем более исправить это! Как вы ответите за это?'
А девушка сказала: 'Никак. Вещь не отвечает за Мастера'.
Великий Мастер покачал головой: 'Но вещь также и не спорит с Мастером, а ты споришь. Ты — не вещь.»
Колдун из последних сил проскрипел: 'Никак. Мастер не отвечает ни перед кем, даже перед Великим Мастером.'
Великий Мастер снова покачал головой: 'Мастер отвечает перед самим собой, а ты на это не способен. Ты — не Мастер.'
Тут Великий Мастер задумался: 'Есть хаос, Мастер и вещь. Вы — не второе и не третье. Значит, вы — первое, то есть хаос. Хаос может быть никаким и любым — именно поэтому из него можно извлекать все что угодно. Хотя, на мой взгляд, вы слишком странные даже для хаоса. Может быть, вы — нечто, лишь частично извлеченное из хаоса? Если такое возможно, это может оказаться безумно интересным…'
С этими словами Великий Мастер исчез — наверное отправился обсуждать с другими Великими Мастерами свое наблюдение. Видимо, обсуждение это не закончено и по сей день.
До сих пор никто не знает, как удается людям смешивать природные противоположности и превращать их друг в друга. До сих пор никто не знает, что же такое люди, как они устроены и почему они так бессмысленно и противоестественно извращают природу мира и свою собственную природу — какова бы она не была…
— Ты сам придумал эту сказку? — спросила Айша.
— В какой-то мере. А что?
— Зачем она такая страшная?
— Извини, милая. Просто такая придумалась. В следующий раз придумается очень-очень добрая.
6. Обсуждение. (23 апреля, утро)
Советник Тилле встретил Дина непосредственно в сквере у здания мэрии. Оглядев эксперта опытным взглядом, заметил:
— Видик у вас. Вы что, всю ночь там гуляли?
— Я много где гулял. Должен я был отдохнуть или нет?
— По вам не скажешь, что вы отдохнули. Ладно, пошли что ли.
В круглом зале уже сидело шесть человек. Представителей правительства было не один, а трое: от департамента юстиции, национального бюро по борьбе с терроризмом и комитета по кризисным ситуациям. Кроме того, был мэр Трои и шериф.
Представитель КомКри, выполнявший функции председателя, констатировал, что все в сборе, длинно и достаточно неопределенно изложил ситуацию, после чего объявил обсуждение. Дину с самого начала стало ясно, что будет бардак, о чем он немедленно шепнул Тилле. Тот пожал плечами и ответил, что есть дюжина способов прыгать в мешке, но нет ни одного удобного.
Тем временем, представитель ДепЮста доложил, что выплата компенсации за смерть партнера по хобби с точки зрения закона некорректна, даже если бы имел место соответствующий гражданский иск.
Мэр заявил, что прецедент имеется — в 1789 году город платил отступное знаменитому капитану пиратов Хью-Рачьему-Глазу. Если окажется, что выплата компенсации необходима для безопасности жителей, то Троя такую компенсацию выплатит, однако впоследствии предъявит эту сумму к возмещению национальному бюджету.
Представитель КомКри заметил, что Троя может платить компенсации кому угодно, но из собственных средств и без всякого возмещения, поскольку поддержание внутреннего правопорядка — это дело местных властей.
