пошутил он. — На войне как на войне…
И тут же вспомнил, что если верить словам прапора Малуновае ничего не гарантирует.удь кто-либо напишет., то для отдельно взятой базы 'Незабудка А три' война уже закончилась.
— Нет, — Светлана не приняла шутки, — у нее глаза не врача. Я таких глаз ни у кого не видела.
— А что в них такого?
— Они НЕ женские.
Дьявол, неужели Мариэль похвасталась вновь прибывшей метелке своими любовными победами, в том числе и над Кириллом Кентариновым, и теперь метелка сгорает от ревности?… Мусор летучий! Да у капральши бы и мысли такой не возникло — хвастаться перед какой-то шмакодявкой! Чего ради?
И тут Кирилл себя осадил.
А ведь могла возникнуть такая мысль, очень даже могла. Если, к примеру, Мариэль — резидент службы безопасности и если резиденту руководство сообщило досье на секретного сотрудника Кентаринова, где обрисованы его сердечные дела (в том числе, сообщено и о Светлане Чудиновой), и если резидент питает к секретному сотруднику нежные чувства, а тут вышеназванная Светлана возникает на горизонте… Да, в такой ситуации баба бабе не то что похвастается, а и глаза выцарапает!
Ну и что теперь делать?
Начать травить вакуум Светлане? Это унизительно и для нее, и для него. Вот ведь дернул черт поддаться на бабские штучки, попасть в коржовскую коллекцию! И где была тогда его любовь к Светлане? Будто туманом застило…
— О чем ты думаешь? — спросила Светлана и потерлась носом о его грудь.
— О нас, — не соврал Кирилл.
— И что ты о нас думаешь?
Кирилл вдруг почувствовал, что любые слова его сейчас прозвучат фальшиво. Ну не мог он клясться в любви одной, вспоминая тело другой.
— Я думаю, что нас ждут нелегкие времена.
И пусть понимает, как ей хочется!
70
Потом он проводил ее до казармы и вернулся на рабочее место. Утром надо было докладывать начальству о случившемся в пещере Змеиное Гнездо. Весь вопрос — кому именно докладывать.
К утру решил — кому. И, как только закончилось дежурство, отправился в лазарет.
— Что случилось, крепкий кадр? — спросила Мариэль. И добавила с усмешкой. — Молоденькая подружка прилетела, так что теперь тебе старая врачиха не должна быть нужна.
Она была ослепительно привлекательна в белом халате и белой шапочке. С такой врачихой можно было лечиться только от одной болезни — воздержания. Экая дьяволица! К тому же, ему показалось, что под халатом у Мариэли больше нет никакой одежды.
— Старая врачиха мне и вправду не нужна, — соврал Кирилл. И чтобы побороть собственные желания, брякнул напрямик: — Мне нужен резидент службы безопасности, и этим резидентом являетесь вы.
Мариэль, к его удивлению, не стала отпираться.
— Как узнал?
— Смотался в Семецкий. Побывал в кабаке под названием 'Счастливая полночь'. Там работает официантка по имени Серена. Она и рассказала, кто наблюдал за мной в тот день, когда мы с вами туда летали.
— И что, она видела меня?
— Нет, в тот день она видела мужчину, судя по словесному портрету — майора Шишмаренка. Хромого военного со шрамом на лице. Только потом, через некоторое время, ей стало казаться, что она видела голубоглазую блондинку в черном.
Мариэль зевнула, и ее зевок был сексуален до безобразия:
— Я за всех сумасшедших официанток не ответчик!
— Да, понимаю. — Поскольку прямого признания не последовало, Кирилл решил зайти с другой стороны. — Я разыскал вражеского лазутчика.
Мариэль вроде подобралась:
— Серьезно? И кто он?
— Прапорщик Малунов.
— Так я и думала!
— Почему?
— Почему так думала? Не знаю. Интуиция. У тебя, крепкий кадр, бывает так, что точных знаний о деле нет, но говорит предчувствие?
— Бывает.
— Вот и у меня бывает. Какие имеются доказательства?
— Разного рода информация, сохраненная в недрах СОТУ. В частности, о его ночных полетах к Змеиному Гнезду, откуда на следующий день появлялись гости.
Кириллу показалось, что новости вовсе не представляются госпоже Коржовой новостями. Взгляд у нее был таким, будто все это она и так давно знала. Неужели происходящее все же было проверкой профессионализма секретного сотрудника Кентаринова?
— Тогда его надо арестовывать, — сказала капральша. — И докладывать руководству.
— Я уже попытался его арестовать.
— Да? — Во взгляде капральши появились тревога и сомнения. — И что?
— Он убит.
— Как?
— Из трибэшника.
Мариэль покачала головой:
— Не верю. Где труп?
— Труп испарился. Так же, как трупы гостей.
— Неужели его убил ты, старшина?
— Так получилось. — Кирилл пожал плечами. — Я вовсе не хотел его убивать. Но тогда бы он ушел.
Ему вдруг показалось, что главным чувством в Мариэли стала вовсе не тревога вкупе с сомнениями, а самый настоящий стрём. Как будто ей было в диковинку оказаться рядом с убийцей.
Стрём сделал ее еще более привлекательной, и Кирилл почувствовал, что самое время сцапать ее за ананасы, разложить на медицинской кушетке, разодрать халат и отжарить так, чтобы она выла и визжала от наслаждения…
'Стоп! — сказал он себе. — А с какой, собственно, стати?… Теперь рядом со мной Светлана! И мне нет никакого постельного дела до этой сучки!'
