часть лесов и серьезно повредил несколько ступеней. На землю сыплются обломки.
– Продолжать артобстрел!… – хрипло прокаркали снизу. – Поспешай, ребятушки, поспешай, громи эту гниль к такой-то матери!…
Губы Тахема искривились в бессильной злобе. Его детище, его великолепный зиккурат уже бомбят из тяжелых бомбард. Полсотни огромных автоматов что есть мочи работают руками-отбойниками – пыль стоит столбом.
И всем этим командует всадник, держащий под мышкой собственную голову!
– Довершайте начатое, орлы! – развернул коня Хобокен, кое-как прилаживая голову на место и туго обматывая шею шарфом. – Чтоб камня на камне тут не оставили, слышите?… Мне нужна только победа!
Тахем Тьма проводил удаляющегося всадника ненавидящим взглядом. Хобокен скачет прямо к Промонцери Альбра. Значит, священный зиккурат он в расчет уже не берет?! Уже списал в расход?!
– Покарай его, господин мой Йог-Сотхотх!… – взмолился Тахем, вздымая трясущиеся руки. – Покарай их всех!!!
Совсем близко просвистел керефовый топорик. Колдун резко дернул подлокотник, едва успевая уклониться от другого удара. Левитирующее кресло качнулось и быстро ринулось обратно – в темный проем, к заветному порталу.
– Догоняй, командир!… – крикнул лод Стэозух, перекатываясь через голову. Рядом взметнулась туча пыли – в ступеньку врезался Глаз Тьмы, выгрызая в камне глубокую каверну. – Тварей задержим!…
Добрая дюжина Глаз Тьмы в едином порыве ринулась на лода Гвэйдеона – но в них разом ударили керефовые топорики. Темные заклятия жадно сожрали добычу… однако уменьшились при этом в размерах.
– Пичкайте их, пока не потухнут!… – рявкнул лод Марак, выламывая из ступени кирпичи и швыряя их в Глаза Тьмы. – Пречистая Дева, дай мне сил!!!
Тахем безуспешно пытался заставить левитирующее кресло двигаться быстрее. Даже на полной мощи оно не может сравниться с бегущим человеком. Проклятый артефакт уже сильно поношен – все-таки служит хозяину больше пятидесяти лет!
– Прими свою судьбу с достоинством, прислужник Близнеца, – сурово произнес лод Гвэйдеон, быстрым шагом преследуя колдуна. – Сказано в Астаро, что Воля Пречистой Девы достигает окраин мироздания – неужели надеешься скрыться от нее в этой груде камня?
– Святотатец!!! Богохульник!!! Изыди, нечестивец!!! – яростно шипел Тахем, швыряя в паладина пучки желтых молний. – Ты не помешаешь строительству Истинного Храма!!!
– Что ты творишь, несчастный?! – нахмурился лод Гвэйдеон, отклоняя колдовские импульсы Белым Мечом. – Достроить это капище – все равно что распахнуть дверь в могилу!
– Да, да, да!!! Именно в могилу!!! И все неверные в нее отправятся!!!
Отступая все дальше и дальше, Тахем Тьма достиг последней комнаты – жертвенного зала. Гранитная арка в самом конце потрескалась и покосилась – еще одно-единственное перемещение, и она просто рухнет.
– Убирайся!… – сквозь зубы прохрипел Тахем, упираясь спинкой кресла в стену. – Изыди!… Не смей осквернять святыню!…
Обычно теплые глаза паладина превратились в две голубые льдинки – он увидел разбросанные человеческие органы и алтарь, покрасневший от крови.
– Мне отвратительно даже марать меч о подобное создание, но я не погнушаюсь! – воскликнул лод Гвэйдеон. – Во имя Добра, я нападаю!!!
Белый Меч столкнулся с костяным посохом Тахема. Под левитирующим креслом клубится шар скрученной энергии, в глазах лопаются кровяные прожилки – парализованный старик выпустил всю мощь, оставшуюся в сморщенном тельце.
Праведный гнев паладина уперся в фанатичную ярость колдуна.
– Хе-е-е-е!… – захрипел Тахем. Руки, больше похожие на сухие веточки, мелко дрожат, но продолжают сжимать посох. – Поди прочь, не знающий истинной веры!!! Ты лишь насекомое, ничтожная букашка, не способная узреть величие Древних!!! Смрад человечий, здесь и сейчас ты умрешь!!! Так хочет Ктулху-у-у- у-у-у!!!
Лод Гвэйдеон отшатнулся. По костяному посоху прошла искра, перекинувшаяся на Белый Меч, а с него – на доспехи. Паладина охватило короной черно-зеленых сполохов.
Тахем Тьма истово расхохотался, поднимая скрюченную клешню. На кончиках пальцев загорелся черный свет – сейчас ударит, полоснет страшным пучком молний!
– Пречистая Дева, дай мне сил!!! – вскричал лод Гвэйдеон, нанося страшный удар.
Полумрак святилища прорезало ярко вспыхнувшим светом. И одновременно – истошным визгом колдуна. На пол брякнулась высохшая старческая длань, все еще перебирающая пальцами.
Тахем Тьма зашипел от боли, роняя посох. Глаза заслезились еще сильнее обычного – нестерпимый свет Белого Меча режет их, точно ножом. Морщинистая кожа задымилась – черное колдовство пропитало Тахема насквозь, и теперь скопившаяся мерзость разъедает колдуна изнутри.
– Не хочешь ли ты раскаяться перед смертью, несчастный? – негромко спросил лод Гвэйдеон, со свистом замахиваясь мечом.
– Я истинный ктулхуист!… – тяжело задышал колдун. – Я с радостью приму мученический венец во славу веры моей!…
Блистающая полоса керефа пошла вниз. Тахем Тьма закрылся оставшейся рукой от этого мучительного света и безумно захрипел:
