не посопротивляешься – вмиг еще одну улыбку нарисуют, от уха до уха.
Наконец рукоять корда выскользнула из обессилевших пальцев.
– Отпустите его, – тут же проговорил седобородый.
Кир выпрямился. К их столу спешил запыхавшийся фра Морелло.
– Господа, господа, здесь приличное заведение! – борясь с одышкой, воскликнул он.
– А ты посмотри, добрый человек, что он сделал с нашим товарищем! – ответила женщина, поигрывая ножом. – В приличном заведении таких разве обслуживают?
Морелло растерялся, забормотал:
– Но с виду он вполне благопристойный юноша…
– А посуду бьет! – покачала головой женщина-воин.
Кир бросил быстрый взгляд на карапуза. Кровь хлестала у него из рассеченной брови, заливая глаз, стекая по щеке на бригантин, где расплывалась уродливым пятном. Рана, бесспорно, болезненная, но никакой опасности для жизни не представляющая.
– Он меня оскорбил, – угрюмо бросил молодой человек.
– А разве оскорбление – повод бить по голове? – наигранно возмутилась женщина.
– В некоторых случая – да.
– Но мы же не дикарье из Окраины, – проговорил седобородый. – Оскорбление, возможно, смывается кровью, но не в кабацкой потасовке.
– Золотые слова, господин! – поддакнул Морелло. – Только у меня не какой-то кабак, а приличная харчевня!
– Кто бы спорил? – пожал плечами наемник. – Успокойся, добрый хозяин, ни имуществу, ни честному имени твоего мансиона ущерб нанесен не будет. А мы продолжим… Если ты, малыш, счел себя оскорбленным, то можешь вызвать обидчика на поединок.
– Иногда шелудивого кота следует поучить палкой, – твердо отвечал Кирсьен.
Коротышка зарычал и схватился за булаву.
– Тихо, Мелкий! Остынь! – тоном, не терпящим возражений, прикрикнул на него предводитель.
Женщина рассмеялась, запрокинув голову.
– Хорошо сказано, – задумчиво проговорил седобородый. – Речь не простого наемника, но человека, понимающего толк в благородстве.
– Хорошо, хоть кто-то за этим столом толк в благородстве понимает! – дерзко, решив, что терять больше нечего, сказал Кир.
– Ах ты, мальчишка! Нет, каков наглец! – восхитилась женщина.
Дроу пробурчал что-то невразумительное на своем птичьем языке. Наемник с рассеченной бровью зашипел от злости, сжимая кулаки. Полное спокойствие сохранили только предводитель и боец с двуручником.
– Значит, ты осмеливаешься утверждать, воины из банды [
– Я не знаю, кто такой Кулак…
– Кулак – это я! – Старший наемник поднял правую руку, затянутую в перчатку. В самом деле – всем кулакам кулак. Никакого желания знакомиться с ним поближе.
– Хорошо. Тогда отвечу тебе, как предводителю. У меня не было возможности убедиться в достоинствах и недостатках всех бойцов из твоего отряда, но честь одного из них не стоит и гнутой медной монеты. Есть ли необходимость указывать, кого именно? – Кир говорил и чувствовал, как к нему возвращается утраченное было холодное спокойствие. Они хотят навязать ему дуэль? Что называется, напугали ежика голым задом. От дуэли он никогда не бегал в гвардии, не побежит и сейчас. Пускай вызывают…
Кулак задумчиво потеребил бороду:
– Значит, мой друг Мелкий, по-твоему, не соблюдает законов воинской чести? Так-так… Я вижу, малыш, ты напыжился, как петух перед боем. Значит, прикидываешь, что придется помериться силами с Мелким. Или со мной думаешь?
– Ты меня не оскорблял, – мотнул головой Кирсьен.
– Зато ты оскорбил меня, нехорошо отзываясь о моем подчиненном… Но я не из обидчивых. Значит, ты не откажешься от поединка с Мелким?
– Не откажусь! К чему лишние слова? Я готов хоть сейчас. Вот только… – Кир несколько смущенно развел руками, хлопнул себя по поясу. Мол, меча нет, а корд твои люди отобрали. Вернее, нелюдь, но какая, в сущности, разница? Главное, что отобрали.
– Я понял, – кивнул предводитель. – Тяжелые дни у каждого случаются. Без оружия. – Серые глаза наемника глянули неожиданно насмешливо, словно предчувствуя скорую забаву. – Помнится мне, кто-то говорил, что шелудивого кота следует поучить палкой?
– Говорил, – не стал отрицать очевидное молодой человек.
– И говоря о шелудивом коте, имел в виду моего боевого товарища Мелкого?
– Верно.
– Тогда тебе придется отделать его палкой. Ну, или хотя бы попытаться это сделать.
Настал черед Кира удивляться. Он мог ожидать всякого, но чтобы ему предложили подраться на палках, как играющему в «войнуху» мальчишке? Или это новая попытка унизить его?
– Разве оружие выбирает тот, кто вызвал? – сделал он последнюю попытку завладеть ситуацией.
– А мне кажется, вызвал как раз ты, – невозмутимо парировал седобородый. – А кроме того, ты можешь предложить что-то получше палки? Может, у тебя целая телега с оружием на заднем дворе стоит? Так мы лошадей расседлывали и что-то не углядели.
Молодой человек вздохнул. Вот придавили так придавили, как генерала Глена дель Варрона в Карденейском ущелье. И сражаться невыгодно, и отступить стыдно. А куда деваться? Назвался котом – надевай ошейник.
– Хорошо. Я согласен.
Седобородый улыбнулся. Воительница немедленно потянула кошель из-за пазухи:
– Три скудо на Мелкого! Кто со мной?
– Лучше кровь ему уймите, – отмахнулся предводитель. – Где-то там я две чудесные метлы видел. В самый раз.
Во двор вместе с Киром и наемниками увязалась едва ли не половина посетителей харчевни. Артельщики – так все до единого. Еще бы! Дармовое развлечение. Потом дома рассказывать будут, что едва ли не сами в великом сражении участие принимали. Так разукрасят, что от правды рожки да ножки останутся, как от голубя, угодившего в кошачьи когти. Вышел и ученый. И пара возниц в широкополых соломенных шляпах, защищающих их от палящих лучей солнца в долгой дороге. И фра Морелло с Микой. В глазах служанки Кир прочел нескрываемое злорадство. Дескать, обманул мои чаяния, пусть тебе ребра пересчитают. А там победителю и на ласку намекнуть можно будет.
