Со стороны армейского обоза спешил еще десяток солдат во главе с самим делла Робберо, а к студенту на помощь подходили Кулак, Пустельга и Лопата с Кольцом.
«Не хватало еще драку затеять и, не дожидаясь дроу, друг дружку перебить… Вот чудненько будет!»
– Именем империи! Дорогу! – настаивал лейтенант.
– Мост рушить не дам! – наклонил голову, словно бодаться собрался, Антоло. Да уж, эти табальцы упрямые на зависть даже своим любимым баранам – если упрется, то с места не сдвинешь. Кирсьен припомнил лестницу в «Розе Аксамалы».
– Приказ генерала! – Дель Прано попытался оттолкнуть студента с дороги.
– Плевать мне на твоего генерала! – Тот вцепился в запястье офицера, крутанул.
Лейтенант болезненно скривился, оглянулся на подчиненных, которые неуверенно переминались, вооруженные плотницким инструментом.
Делла Робберо и Кулак достигли места спора одновременно.
– По какому праву?! – провозгласил генерал.
– Мост рушить не дам! – словами табальца ответил кондотьер.
– А я не пущу остроухих на правый берег! Понял? Ты, изменник рода людского!
– Ты меня на горло не бери, – негромко проговорил Кулак. – Я к тебе не нанимался. И власти, генерал, у тебя надо мной нет.
Делла Робберо перевел дух. То ли понял, что выглядит смешно, то ли сообразил, что, несмотря на численный перевес, израненным пехотинцам не выстоять в схватке против злых и умелых наемников. Сказал потише:
– Мост – стратегически важный объект. По нему остроухие попрут на наш берег. А если его сломать…
– Если его сломать, они найдут обходной путь! – неожиданно вмешался Антоло. Смущенно посмотрел на кондотьера – все-таки нехорошо встревать, когда старшие разговаривают.
Но Кулак кивнул:
– Верно. Они уйдут и переправятся выше или ниже по течению. И уж там не найдется никого, кто бы попытался их задержать.
– Но если мост оставить… – не сдавался генерал.
– Если мост оставить, они попрут на него. Злые, охочие до нашей крови, одурманенные боевым безумием. Ты же этого хотел, а, генерал? Ты же хотел умереть красиво? Так что ж ты цепляешься за соломинку?! – Голос кондотьера загремел, будто у жреца во время проповеди.
– Я хотел умереть и умру! – не уступал делла Робберо. – И люди мои с радостью умрут рядом со мной!
– Да? Что-то я не заметил радости на их лицах!
– Тебе, корыстолюбцу, не понять!
– Ну уж конечно! Где уж нам! – Собравшиеся почти в полном составе наемники дружно захохотали. – Послушай меня, генерал! Оставь только добровольцев. Пускай остальные спасаются. И перестань тыкать мне и моим людям в глаза своими бантами. Перед лицом смерти все равны.
– Ты не смеешь мне приказывать!
– Какие приказы? Можешь командовать своим обозом сколько душе угодно. Но подвести своих людей…
– Наемников!
– Ты их не нанимал! Здесь наш рубеж обороны. А вы, жидко обделавшиеся на севере, можете выбирать: или проваливать, или играть по нашим правилам.
– Ты не смеешь!
– Еще как смею. – Кулак оскалился не хуже котолака. – Ну, прикажи своим людям арестовать меня!
– Ты не можешь…
– Я жду! Командуй!
– Будь ты проклят! – Делла Робберо сплюнул кондотьеру под ноги, развернулся… Вернее, хотел развернуться красиво, но раненая нога подвела, и он чуть не упал. Навалился всем весом на костыль… Лейтенант кинулся к нему, поддержал за плечо.
Наемники молча смотрели вслед уходящим солдатам.
Витторино вполголоса произнес длинное и витиеватое ругательство, составить которое может прийти в голову только пылким южанам. Эдакое генеалогическое древо врага, с подробным перечислением всех родственников.
– Зря! – коротко бросил Кулак. – Не стоит он того, чтобы язык марать перед боем. Ладно, парни, делайте что должно, а я пойду отдохну. Приморил меня этот генерал.
Он медленно пошел к огню, поглядывая по сторонам: ни дать ни взять зевака на прогулке. Только слишком тяжело для праздношатающегося давались ему шаги. У костра, где кашеваривший Почечуй, размахивая ложкой, высказал свое отношение к делла Робберо, кондотьер не остановился, добрался аж до плетня, окружающего двор сторожки, сел, накинув капюшон на голову, и нахохлился, будто курица на насесте.
– Доведут командира! – Пустельга со злостью глянула в сторону армейцев. – Сволочи!
– Ждали их тут, лопни мои глаза… – пробурчал Кольцо.
– Нечего болтать, давайте засеку городить, – махнул рукой Лопата.
«Засеку – это правильно. Хорошо бы соорудить с двух сторон от моста завалы из бревен. Чтобы можно было и от стрел укрываться, и любого, кто на нашу сторону перебирается, мечом зацепить».
– Знаешь, кто уехал? – тронул Кира за рукав Антоло. Первый раз после штурма Медрена табалец обратился к нему напрямую.
– Кто?
– Сыщик. Мастер который. И усатый с ним.
– Это их дело, – быстро сказал тьялец. – Никто не обязан умирать с нами.
– А я не спорю. Знаешь, кто еще?
– Ну? Не томи…
– Мальчишка. Халль.
Кир опешил.
– Неужели струсил? Такой отважный… Так рвался на север…
– Так они на север и поехали. Видно, для Халля месть оказалась важнее, чем какие-то беженцы.
– Ну и пусть! – отмахнулся гвардеец. – Может, хоть он выживет. Выживет и отомстит Фальму.
– Котолаку? Шутишь? – недоверчиво покачал головой Антоло.
– В одиночку не сможет. Это точно. Но с Мастером…
Он задумался, припоминая все, что знал о сыщике. Умный, расчетливый, прекрасно владеет любым оружием, да и без оружия стоит троих таких, как они со Студентом. Наверняка его спутник тоже не промах, коль вместе отправились ловить дель Гуэллу. С ними мальчику и правда будет спокойнее путешествовать по землям, занятым остроухими.
