— Салэх в то время тоже не помышляли о войнах с нами. Ты права, феанни, они были дики, невежественны, но не воинственны.
— И в войнах с невоинственными салэх мы утратили все земли южнее Ауд Мора?
Этлен развел руками:
— Салэх обладают одной способностью, которой нам не дано. Они отлично приспосабливаются ко всему новому, перенимают знания и дальше уже совершенствуют их по своему усмотрению.
— Просто чудесные домашние зверюшки! — В голосе Мак Кехты звенел нескрываемый сарказм.
— Да нет. — Этлен нахмурился, потер шею. — Я боюсь, ты неправильно меня поняла, феанни. Я не заступаюсь за них. В конце концов, слишком много моих братьев по клинку пало от рук салэх. Я убивал их и буду убивать. Если на то возникнет необходимость. Я только хочу отдать должное сильному, опасному, непримиримому противнику. Тем более что это мы сделали людей такими.
— Ну вот еще!..—фыркнула, как дикая кошка, сида.
— Тут ты можешь меня не переубеждать. Мы. И только мы. От кого салэх переняли железное оружие? Верховую езду? Основы тактики и стратегии? Ремесла? Магию, наконец?
Фиал молчала, раздраженно ковыряя обгорелой уже до состояния головешки веточкой в костре.
— Видишь. Тебе нечего возразить. Потому, что ты не разменяла ум на высокомерие и гордость, как многие другие. Смекалку на уверенность в своей непогрешимости…
— Ты вдруг заговорил как филид, — промолвила Мак Кехта, обиженно надув нижнюю губу. — А не как воин.
— Чем плохо быть филидом? — усмехнулся Этлен, — Нет, я и не думаю сменить клинки на свитки и амулеты. Просто я стар. Очень и очень стар. А прожитые годы дают опыт, наблюдательность и, в конце концов, время для раздумий.
— Много думать будешь — на клинок напорешься, — отмахнулась сида.
— Э, нет, феанни, если бы я меньше думал, давно уже высох бы где-нибудь на карнизе в ущелье. А так хожу, дышу, дерусь. — Улыбка старика стала совсем лукавой. — Даю тебе ненужные советы. Лезу не в свое дело.
— Так, по-твоему, я не следую твоим советам?
— Конечно, нет.
— А, это ты опять…
— Опять. Я слишком хорошо знаю, что тянет тебя, феанни, на прииск Красная Лошадь.
— Я этого не скрывала! — Довести высокородную сиду, вдову ярла Мак Кехты, до румянца могли немногие вещи в этом мире, но слова телохранителя задели ее за живое. — Красная Лошадь — исконная вотчина Мак Кехты, а значит, принадлежит мне по правде и совести. А самоцветы нужны нам для борьбы с салэх!
— Да? А я так себе думаю…
Договорить Этлену не удалось. Из зарослей донесся громкий выкрик боли, треск ломаемого кустарника, а затем крик пестрого пересмешника — знак тревоги.
Фиал рванулась в сторону. Увы, по мнению телохранителя, недостаточно быстро, о чем свидетельствовал ощутимый толчок в плечо, который и добавил феанни скорости. Она покатилась под защиту окружавших поляну деревьев, успев сжать пальцы на теплом прикладе изящного самострела, наблюдая, как медленно, словно в тягучей патоке, падает потник, накрывая прогоревшие угли, а Этлен длинным прыжком «рыбкой» скрывается во тьме. Слабый свет звезд не отразился от матовых лезвий двух мечей, но они уже продолжали руки старика.
Лежа на спине, Мак Кехта уперлась ногой в крюк самострела, взводя тетиву. Краем глаза она отметила, что юноши-сиды вскакивают без излишнего шума и суеты — уроки Этлена не пропали даром. Один за другим молчаливые тени исчезали в лесу. Такие случаи были тщательно продуманы и отрепетированы — кому охранять коней, кому зайти в тыл напавшему врагу, кому отвлекать на себя его внимание.
Бельт лег на желобок самострела. Фиал осторожно поднялась на ноги и огляделась. В лесу слышался шорох палой листвы и похрустывание сухих веточек под подошвами сапог. Издали доносились слабые голоса. Что же произошло? Где опасность?
Вступить в схватку ей не пришлось. Раздавшийся из лесу хриплый крик хохлатого коршуна послужил сигналом отбоя тревоги. А вскоре к погасшему кострищу вышел и Этлен с близнецами, бывшими в охранении в эту ночь. Лойг поддерживал на весу правую руку, а Дубтах заметно прихрамывал и потирал кулаком поясницу.
— Что случилось? — Голос Мак Кехты мог, если была на то необходимость, звучать как звенящий клинок лучшего закала.
— Прости, феанни, — в один голос произнесли близнецы, при этом Лойг низко склонил голову, как бы подставляя шею под удар возмездия, а Дубтах встал на одно колено.
— Я назначу в дозор кого-нибудь другого, — проговорил Этлен, хитро прищурившись. — Порасспроси пока их, феанни, что да как…
И растворился во мраке среди стволов.
— Дубтах, приведи в порядок костер, — тоном, не терпящим возражений, приказала предводительница, — Лойг, садись и рассказывай.
Пока первый из братьев отбросил в сторону начавший тлеть, издавая немилосердную вонь, потник и, сложив «домиком» сухие веточки, принялся раздувать угли, второй присел, продолжая баюкать руку.
— Я виноват, феанни. Я первый его увидел и излишне понадеялся на свое мастерство…
— Кого «его»?
— Вначале я подумал, что это зверь. Некрупный медведь из черных с рыжей мордой. Он был лохмат и вонял за десяток шагов. Только потому я его и заметил.
— Хорошо же ты следил за нашей безопасностью…
— Если феанни прикажет, я паду на меч, — вздернул подбородок юноша.
— Не прикажу. Здесь каждый на счету, и нет места дурацкой гордости. Продолжай.
— Потом я решил, что это салэх. Он подкрадывался на двух ногах…
— Горный тролль, — на миг оторвался от своего занятия Дубтах.
— Какой тролль! — возмутился Лойг. — Всем известно — тролли пяти локтей в высоту!
— Тролли — это сказки певцов, — оборвала его Мак Кехта. — А в этом салэх-медведе не было, значит, пяти локтей?
— Ниже меня. И шел так неровно, словно пританцовывал. Больной, наверное…
— Больной… — Дубтах вновь потер поясницу.
— Я хотел ударить дротиком, но сучок хрустнул под ногой, и он меня услышал.
— Хороши оба, — усмехнулась Фиал. — Один смердит, другой трещит валежником.
— Дальше все было так быстро, — продолжал Лойг. — Вместо того чтобы бежать в сторону или назад, он кинулся на меня…
— Толковый салэх, — проговорил Этлен, неслышно выступивший из тьмы в
