тяжелое, цепляющееся за все неровности.
Еще рывок, и на жухлую траву вывалился Брик, не подающий признаков жизни. Сплошная корка грязи, замешанной на крови, покрывала его голову и плечи. С пояса свисал размочаленный, оборванный второй конец веревки.
— По коням, — угрюмо бросил Валлан. — Кто б ни был, он останется там навсегда. Души Пятака и Сала об этом позаботятся.
Томительные мгновения, отмечаемые только частыми ударами трепещущего сердца, растянулись в вечность. Тело, парализованное страхом, словно оцепенело, тогда как голова продолжала работать, рисуя ужасающие картины. Темно было, как у стрыгая в брюхе. Лишь обострившиеся до предела слух и обоняние давали возможность воспринимать внешний мир, состоящий из тьмы, вони и тяжелого загнанного дыхания.
Что ж он медлит?
Или это неправильный стуканец?
А может быть, зверь в спячке и нас не слышит?
Мак Кехта заворочалась, недовольно бормоча что-то на старшей речи, и попыталась подняться.
— Эисте, феанни.
Она, похоже, так и не сообразила, из-за чего началась заваруха. Услышав мои слова, вместо того чтобы затаиться, рванулась, чтобы вскочить на ноги:
— Этлен!
В это время источник вони и хриплых вздохов с топотом бросился по выработке… Но не на нас, а в противоположную сторону.
— Зажигай факел, Эшт. — В голосе телохранителя явственно слышалось облегчение.
Да с удовольствием. Тьма надоела мне хуже корешков одуванчика к обеду. Когда-то они были у меня едва ли не постоянной пищей.
Смолистая ветка разгорелась быстро и весело. Огонь с жадным треском бросился пожирать сухую древесину, осветив попутно наши перепуганные лица. Нет, это у меня и у Гелки — перепуганные. У Этлена — озадаченное. У Мак Кехты — раздраженное.
— По-моему, — проговорил старик, убирая один меч в ножны, — это был человек.
— Фаг дар бр'енн, салэх, — презрительно откликнулась сида. —
Я сделал вид, что не слышу ее.
— Не стуканец, это точно. Иначе нас уже не было б в живых.
— Такой страшный зверь? — Этлена малость озадачила моя уверенность.
— Страшнее я не видел.
— Вы, люди, мало живете и не успеваете повидать многого.
Согласен. По сравнению с долголетием перворожденных мы сгораем, как мошки-однодневки. Однако за время трапперства и скитаний я повидал предостаточно зверья. Стуканец самый злобный, тупоумный и непредсказуемый из них.
— Может, посмотрим, кто это?
— Пожалуй, ты прав. Пойдем.
— Я с вами, — вскинулась Мак Кехта.
— Ты еще слаба, феанни. — Телохранитель умел быть непреклонным. — Подождешь нас здесь. Я дам тебе один меч.
Сида сверкнула глазами, но согласилась, покорно принимая протянутое рукоятью вперед оружие.
Мы двинулись по выработке. Именно двинулись, пошли, а не поползли на карачках. Как приятно хоть иногда побыть с выпрямленной спиной!
Если предыдущее наше пристанище — старая рассечка — выглядело старым и заброшенным, то нынешнее казалось настолько древним, насколько вообще может быть древним созданное руками людей. По всей видимости, мы попали в одну из штолен, построенных во времена расцвета Красной Лошади и десятка прочих приисков на восточных отрогах Облачного кряжа. Коли это так, мы уже удалились от прииска достаточно далеко. Можно попытаться и выбраться на свет.
Хорошо раньше крепили. На совесть. Темные венцы выгибались внутрь под тяжестью скал, но держались. Не рушились. Нынешняя крепь, прекрати за ней ухаживать, не простоит и нескольких лет. Сгниет.
Этлен шагал впереди, весь напряженный, готовый к мгновенному броску. Я держался за его спиной, подсвечивая факелом.
Полсотни шагов, не меньше, и перед нами оказался тупик. Вернее, завал. Причем весьма свежий, насколько я могу доверять своему опыту работы с землей и камнем. К беспорядочному нагромождению валунов, обломанных бревен и расщепленных досок спиной прислонился чумазый, оборванный человек. Он затравленно озирался вокруг и прикрывал голову руками, тихонько поскуливая.
Сумасшедший?
Этлен близко не подошел. Остановился на расстоянии двух шагов.
— Не бойся, — очень тщательно выговаривая человеческие звуки, произнес сид. — Мы не причиним тебе вреда.
Оборванец молчал, но я заметил между неплотно сцепленными пальцами любопытный глаз. Значит, не безумец. Просто очень напуган. Может, кто из наших? Спрятался от перворожденных, да попал под завал.
Я поравнялся с Этленом:
— Ты кто? Узнаешь меня? Ты с прииска? — Ладони убрались прочь, открывая лицо.
— Молчун… — не то удивился, не то обрадовался найденный нами. А скорее, и то и другое одновременно.
— Кто ты? — повторил я вопрос.
— Я тебя узнал. А ты меня нет. — Говоривший улыбнулся.
Где-то я эту улыбку видел… Чуть-чуть ближе факел. Круглая физиономия, превращенная грязной коркой, исполосованной дорожками пота, в диковинную маску. Нос, похожий на гриб-боровик, весь в дырочках пор…
— Желвак! Каменная крыса! Вот ты где прятался!
— Узнал!..
— Я ж тебя с весны не видел!
— Да пошли они все…
Этлен слушал нас, не убирая, впрочем, меча. Ладно, хватит болтать попусту. Пора переходить к животрепещущей теме.
— Желвак, отсюда есть выход? — Он сокрушенно покачал головой:
— Уже нет.
— Вот это? — показал на завал.
— Угу.
— Как же так?
— Там люди в лесу. На конях…
— Петельщики?
— Чего?
