Путник остановился на расстоянии трех шагов. Поклонился, прижав ладонь к груди. По этому жесту Юрас безошибочно определил трейга. Недовольно скривился, но все же кивнул в ответ. Трейгов он не любил с недавних пор.
— Хороший вечер, — первым заговорил пришелец.
— Дык, — неопределенно пожал плечами траппер. — Вестимо…
— Меня Хвостом кличут.
— Угу…
— Я присяду?
Ардан снова пожал плечами. Этот жест мог быть истолкован и как «Да, пожалуйста», и как «Только тебя тут и не хватало».
Хвост не смутился проявлением негостеприимства и отсутствием радости по поводу его прихода. Прислонил кибить лука к плетню и присел на бревно.
Помолчали.
— Жарковато этим летом. — Трейг стянул шапку и взъерошил редкие волосы на темени.
— Дык… Припекает.
— И куда печет?
— Вестимо куда, — буркнул ардан. — В землю.
— Тютюнничку не отсыплешь?
Юрас смерил собеседника пристальным взглядом. Заметил хищную жадность записного курильщика, лишенного тютюнника.
— У самого мало.
— Мне много не надо. Щепотку.
— Щепоть одному, щепоть другому. Зима на носу. Я что, сеном трубку набивать в лютом буду?
— Прижимистый ты мужик. Как звать-то хоть?
— Ребята Метким кличут, а как мамка звала, тебе без надобности.
— И правда, без надобности, — легко согласился Хвост.
— Ото ж.
— А ежели продать попрошу? А, Меткий? — Ардан почесал ляжку.
— А что у тебя? Серебро? Мех?
— Самоцветы.
— На что они мне? — Юрас опять почесался.
— Торговцам отдашь. Я дешево сменяю. — Траппер подумал маленько. Потер затылок.
— Покажи.
Трейг вытащил из-за пазухи кожаный мешочек, зубами распустил узел на тесемке, высыпал на ладонь несколько блестящих камешков.
— Тихо, — остановил он протянутые арданом пальцы. — Глазками, браток, глазками.
Юрас удумал было возмутиться и, воспользовавшись случаем, дать пришельцу в ухо, а потом и отобрать за просто так принесенные самоцветы. Но под взглядом темных глаз Хвоста его задор быстро улетучился.
Ардан любил подраться и никогда не гнушался обидеть слабейшего, вволю покуражиться. Считал себя смелым и безрассудным. Пожилой трейг имел вид усталый и вроде как безобидный. Однако едва уловимое выражение глаз Хвоста показало — убивать ему случалось. И не раз.
— Дык, я это… Не трогаю… — промямлил он, пряча зачем-то руку за спину.
— Вот и славно. — Хвост ногтем указательного пальца вытолкнул из кучки блестящий золотисто-желтый камешек. — Вот его за кисет тютюнника.
— За кисет? — удивился Юрас.
— А ты чего думал, паря?
— За трубочку…
— Хе! Смешной ты, а говорил, что Меткий. — Юрас, начиная багроветь, задышал носом.
— Не сопи, паря, — ухмыльнулся Хвост. — Я тебя дурить не собираюсь. За такой камушек ты в Фан-Белле справного коня возьмешь.
— Правда? — От недовольства траппера не осталось и следа, взгляд загорелся жадным огнем.
— Правда, правда…
— Годится! — Ардан потащил из-за пазухи кисет.
— Что-то тощий он у тебя. — Трейг оценивающе прищурился.
— Какой есть…
— Ладно, стрыгай с тобой! — Горящий в закатных лучах солнца самоцвет перекочевал на ладонь траппера.
Пока Хвост набивал выкупленным тютюнником черную, лоснящуюся от многолетней службы трубку, Юрас рассматривал играющие бликами, переливающиеся грани кристалла. Камень был почти идеальной формы. Заостренная шестигранная призма в пол ногтя длиной.
— Красивый? — Трейг глубоко затянулся и задержал дыхание, наслаждаясь давно забытым ощущением.
— Угу.
— Такие гелиодорами называются.
Ардан кивнул, даже не пытаясь запомнить новое сложное слово.
— Так ты из приисковых?
— Точно. Угадал.
— Еще б мне не угадать! — Юрас потер самоцвет о рукав. — Кто ж еще таким добром расплачивается?
Настала очередь Хвоста кивать.
— С Южных Склонов?
— Нет. С Красной Лошади.
— С Красной Лошади?!
— С нее родимой. Что рот открыл-то?
— Дык, у вас же там…
— Верно. Заваруха немалая случилась. А ты откуда знаешь?
— Да проезжали тут одни. — Ардан снова потер синяк под глазом.
Хвост посуровел:
— Петельщики, что ли?
— Петельщики. И лысый у них за главного.
— Ясно. От нас это они возвертались.
— Трепали, мол, Мак Кехту, сидку-кровопийцу, завалили.
Трейг покачал головой:
— Трепать они что хошь могли. Я ее трупа не видел.
— Как же так! А говорили…
— В шурф она ушла. С телохранителем и одним… из наших.
— Да ну!
— Вот тебе и «ну».
— А что ж они трепались?
Хвост не ответил, посапывая трубкой.
