Прилужан, а после сбежать, когда представится первый подходящий случай, и смолчал.
Но и без него в отряде нашлось кому высказать общую тревогу.
– Убьет ведь! – сипато прошептал Издор.
– Не должон, – ответил ему Глазик. – Вон сотник жилистый какой… А покалечить покалечит.
– Ну, утешил, одноглазый, – буркнул Самося. – Умеешь…
– Не был ты битым, как я, – не полез за словом в карман конокрад.
– А ну, раздайся, соколики! – задорно выкрикнул пан Войцек, делая полдюжины шагов назад.
– До первой крови али как? – Лесник ухмылялся во весь рот.
– Пока прощенья не попросишь, – твердо ответил Меченый, разминая пальцы.
Теперь здоровяк заржал во все горло:
– Это вряд ли!
Вместо ответа Войцек ударил его в живот.
Ударил и почувствовал, как хрустнуло запястье, – будто о кирпичную кладку приложился.
Лесник хрюкнул и взмахнул кулаком. Однако любимый удар, отработанный и испытанный в десятке драк, пропал впустую. Сотник уклонился и с левой коротко ударил по ребрам.
На этот раз верзила почувствовал боль и невольно скособочился, опуская локоть. Войцек воспользовался этим и, добавляя всем весом силу размаху, ударил в подбородок. Не давая опомниться, дважды добавил в солнечное сплетение и отскочил довольный, ожидая, когда противник свалится.
Его надежды не оправдались.
Обычный человек давно уже корчился бы, размазывая зелень молодой травки по рубахе. А лесник стоял. Рычал себе под нос, тряс головой, но стоял.
– Прям леший какой-то, – донесся из-за круга голос. Похоже, Хмыз. А может, Грай?
Сотник со всего размаха заехал бородачу в ухо.
Лесник подставил плечо. В свою очередь ответил двумя быстрыми ударами. Справа, слева. Будто от комарья отмахивался.
Удар справа Войцек отбил, хоть и с трудом. Силища лесника оказалась такова, что порубежника бросило вбок. Как раз навстречу удару слева.
Черная вспышка под черепом…
Колени Меченого вдруг стали слабыми. Старый дед, да и только.
Пытаясь выиграть время и прийти в себя, он пошел назад, отступая по кругу, стараясь выдерживать дистанцию, достаточную даже для длинных ручищ лесника. Его противник торжествующе рычал и лишь усилил натиск, осыпая сотника градом ударов.
«Вот что сноп на току чувствует…» – подумал Войцек.
– Куда? Стой! – гулким басом позвал великан.
Войцек ответил неприличным жестом.
– А-а-а!!! – Лесник ринулся вперед подобно вепрю, которому ярость застлала глаза и толкает грудью на рогатину. Вот только рогатины, к глубокому сожалению Меченого, у него и не было.
Поэтому сотник поймал великана чуть повыше запястья, дернул на себя, одновременно подсаживаясь и подставляя вытянутую ногу.
Слишком сильным и тяжелым оказался лесник, чтобы попасться на такую простую уловку.
Шпара вдруг почувствовал, как стальной обруч стиснул ему грудь, выжимая из легких весь воздух без остатка. Еще немного, и ребра затрещат.
Войцек саданул несколько раз локтем назад. Видно, попал, потому как хватка ослабела. Тогда он попытался ускользнуть вниз и подогнул ноги, приседая на корточки. Неожиданно противник разжал медвежьи объятия, и сотник потерял равновесие, едва не упал навзничь, но оперся левой рукой о землю. И тут же получил сапогом по спине.
Промеж лопаток.
Порубежник полетел вперед, ударился щекой и подбородком. Кувыркнулся, отпрыгнул в сторону и выпрямился. Сплюнул из лопнувшей губы кровь пополам с землей.
Лесник, улыбаясь и держа руки со сжатыми кулаками перед грудью, шел к нему.
– Убью, – медленно проговорил здоровяк. Ласково так проговорил, словно гостинец к Великодню пообещал.
Войцек не ответил. Да из-за всегдашнего заикания он и не смог бы сейчас ответить внятно. Он бросился вперед, саданул великана каблуком по голени и несколько раз быстро ударил по голове. Увернулся от мощного замаха, снова отпрыгнул и опять налетел, целя кулаками в нос, губы, горло…
Бородач хрипло выдыхал, отмахиваясь от наседающего, словно пес на обложенного в плавнях кабана, Войцека.
Сотник не заметил, когда лесник успел ударить его под дых. Он просто проехал аршина три на спине, судорожно открывая и закрывая рот – весь воздух из легких куда-то подевался, горло горело огнем.
Великан приближался, кривя губы. Но теперь от его усмешки не осталось и следа. Ее полностью заменил оскал ненависти. Из его рассеченной брови, заливая глаз, стекала тоненькая ярко-красная струйка. На ходу лесник дергал головой, стараясь стряхнуть кровь с ресниц.
Войцек попытался встать и не смог.
Он вдруг ясно представил, как сейчас сапоги лесника выбьют из него последний дух, вомнут в истоптанную землю, разотрут, словно стебельки недавно проклюнувшейся конюшины.
Ярость волной поднялась в бывшем богорадовском сотнике, как пена на вскипевшем молоке. Гнев выплеснулся наружу, как падает на угли пенная шапка из горшка, забытого в печи нерадивой хозяйкой.
Войцек успел выгнуться, опираясь плечами о землю, и встретить напор лесника слитным ударом обеих ног. Одна подошва врезалась бородачу в живот, а другая – в ребра, ближе к грудине. Лесник качнулся назад, и порубежник, зацепив его ступней под колено, опрокинул навзничь. Навалился сверху, добивая лежащего локтем.
Великан вяло отмахнулся растопыренной пятерней, целя Войцеку в глаза.
Сотник без труда поймал его за палец и выкрутил до хруста. Бородач жалобно взвизгнул и попытался вырваться. В ответ на его потуги Войцек резким движением сломал зажатый в кулаке палец.
Лесник рванулся так, что на мгновение сбросил с себя противника. Перевернулся на четвереньки и попытался встать.
Войцек ударил его ногой в локоть, роняя обратно, ворочаясь в пыли, как огромный жук-навозник, вскарабкался на спину скулящего мужика и бил, бил, бил его по темени и затылку.
