Немного успокоившись, он укоризненно покачал головой и спросил:
— Ты меня слышишь, Кирлан?
— Слышу, деда… — уныло отозвался висящий под потолком принц.
— На сей раз ты легко не отделаешься и отведаешь ремня. Ясно? Родителям твоих приятелей я посоветую сделать то же самое. Пора вам, дорогие мои, учиться отвечать за свои поступки.
— А чего мы такого сделали?!
— Вы погибнуть легко могли, идиоты малолетние! — рявкнул император. — Счастье, что я распорядился позавчера зарядить амулеты заново — они уже ни на что не годились. А не распорядился бы? Что бы от вас осталось, полезь вы в башню с незаряженными амулетами, а? Три кучки золы?!
— Они просто не смогли бы войти, ваше величество, — поспешил возразить архимаг, не желая, чтобы его обвинили в установке смертельных ловушек без надлежащих мер безопасности. — Сторожевое заклинание остановило бы их у входа и держало до прибытия стражи.
— Не суть важно! — отмахнулся Стирген. — Я тебе многое позволял, Кирлан. Но ты никак не желаешь умнеть, а значит, придется заняться тобой вплотную. Хватит уже творить дзенн знает что!
— Я больше не буду, деда! — испугался таких перспектив принц.
— Переправьте этих трех разбойников во дворец, архимаг, — не обратил внимания на его слова император. — В мой кабинет. Буду вам очень за это благодарен.
— Конечно, ваше величество, — поклонился Армланий. — Сейчас сделаю.
Шар погас. Архимаг некоторое время разглядывал понурых друзей, как каких-то диковинных насекомых, затем вздохнул и нараспев прочел заклинание переноса. Вокруг принца, сатира и дракончика сгустился серый туман, что-то зазвенело и… они оказались стоящими перед разгневанным императором.
— Ага, вот и наши красавцы, — раздраженно буркнул его величество. — Делать мне больше нечего, кроме как вашим воспитанием заниматься, стервецы! Вы двое — бегом домой, и чтобы выходить до завтра не смели! Родителей я уже предупредил. А ты, Кирлан, снимай штаны и залезай на стол.
— Не надо, деда… — заплакал принц, которого еще никогда в жизни не били.
— Как шкодить, так он первый, а как отвечать — так не надо?.. — проворчал император, доставая откуда-то сложенные вдвое вожжи. — А вам двоим повторять надо? Брысь отсюда!
Стиг с Гортом вылетели за дверь, как ошпаренные, успев услышать свист вожжей и отчаянный визг Кирлана. Стражники проводили их понимающими взглядами, ухмыляясь в длинные усы — гордость каждого уважающего себя орка.
— Допрыгались… — буркнул дракончик, оказавшись за дворцовой оградой. — Что ж дома-то будет, а?
— И не говори… — поежился сатир. — Мамка точно выпорет, папка-то в Фалноре. Он бы пожалел, а мамка… Эх-х-х…
— Сами виноваты! Ну, кто нас просил туда лезть?!
— Никто… Но кто ж знал, что так выйдет?
— Самим пора учиться думать! — отрезал Стиг.
Друзья попрощались и разошлись. Дракончик старался не спешить, но через час все же добрался до дома, как ни старался оттянуть этот момент. В гостиной его встретил мрачный взгляд Вихря, удобно устроившегося на возвышении перед камином. Стиг обреченно вздохнул и поплелся к нему. Предстоял неприятный разговор.
Настроение оставляло желать лучшего — разговор с приемным отцом оказался не просто неприятным, а очень неприятным. Стыдно было так, как никогда в жизни. И ведь возразить нечего — сам виноват! Кто мешал отговорить друзей от такой глупости, как забираться в башню архимага? Нет же, наоборот, побежал за ними, как щенок несмышленый. Вспомнились последние слова Вихря:
— Был бы ты моим родным сыном, надавал бы по шее. А так не считаю себя вправе. Но знаешь, ты сегодня потерял мое уважение, и вернуть его будет непросто. Иди и подумай над своим поведением!
Слышать это было больно — терять уважение этого дракона Стиг совсем не хотел. Сам безмерно уважал его. Что теперь делать? Как доказать, что не полный оболтус? А дзенн его знает! Хотелось рвать и метать, дракончик едва удержался, чтобы не огреть хвостом попавшееся на дороге дерево.
Войдя в класс, он сразу обратил внимание, что Лоралиэль нет. Настроение немного улучшилось. Гордячка явно больной притворяется — небось, уязвленную гордость лечит. Вскоре пришел мэтр Рохен — история сегодня была первым уроком. Дварф выглядел очень расстроенным.
— Здравствуйте, дети! — не сразу заговорил он. — Хочу сообщить вам грустную новость. Ваша одноклассница Лоралиэль Элтаэноль нескоро вернется в гимназию. Кто-то вчера вылил на нее едкий клей, разъевший бедняжке кожу на ногах. Даже маги-целители не обещают быстрого выздоровления. Ей теперь не меньше месяца пластом лежать. Не знаю, кто так жестоко «подшутил» над девочкой, но пусть ему будет стыдно…
Стиг едва не задохнулся от ужаса. Ой, мама, да что же это такое?! Да чем Кирлан думал, когда вылил такой клей?! Ну почему любая шалость оборачивается так страшно?!
Одноклассники начали поворачиваться к ошеломленному, посеревшему дракончику. Их укоряющие взгляды буквально стегали его.
— Это не я… — потерянно пробормотал Стиг. — Не я… Все же видели, что я в стороне стоял…
— Не ты, так твои дружки! — запальчиво выкрикнул Нит Кельсит. — Гады! Конторщики вонючие!
— Тихо, дети! — остановил зарождающийся конфликт мэтр Рохен. — Не обвиняйте никого, не имея доказательств, молодой Кельсит. А вам, юный Тангерд, если вы знаете, кто это сделал, советую передать ему вот что: трусливо прятаться, сделав гнусность, — последнее дело. Виновен — признай свою вину.
Немного помолчав, он сказал:
— А теперь приступим к уроку.
Ну, и что теперь делать? Впрочем, Стиг знал — что. После урока он пойдет во дворец, добьется встречи с Кирланом и расскажет ему все. И если принц не признается после этого, значит, у него больше нет друга. Иначе поступить нельзя, или сам в сволочь превратится. Пытаясь как-то отвлечься от горьких мыслей, дракончик вслушался в рассказ учителя и неожиданно увлекся. Умел мэтр Рохен рассказывать.
— В прошлый раз мы остановились на возникновении Единой Церкви. Сегодня я хочу рассказать вам о Спасителе и его роли в дальнейших событиях. От слияния до рождения Спасителя прошло около пятисот лет, но подробно мы будем рассматривать этот период позже. А если коротко, то за это время Фарусия, основа будущего Фалнора, укрепилась. Языки многих народов слились, породив фалнорский, ставший со временем языком межнационального общения, так называемым всеобщим. Обычаи тоже стали едины. Но мало того — религия Единой Церкви, как степной пожар, покатилась по человеческим племенам Танра. Каким образом она пересекла океан и добралась до Арбадона, неизвестно, но это произошло. Не принял ее только народ, живущий на крайнем юге этого материка — там верили в некоего Пророка. То ли Махамада, то ли Мохемодда, то ли Махмуда — о правильном произношении его имени ученые и богословы спорят до сих пор.
— А сейчас? — спросил кто-то. — Разве в Кадаире не признают Спасителя?
— Признают, — заверил учитель. — Но так было не всегда. В свое время немало крови пролилось из- за этого. Однако, в конце концов, в Кадаире согласились с тем, что Спаситель — новый Пророк. Не знаю, почему им позволили молиться по-своему и устанавливать свои каноны, но так было. До сих пор кадаирские обычаи кажутся дикими любому иноземцу. Подробно войны Пророка мы будем изучать в пятом классе, тогда и рассмотрим возможные причины случившегося. А пока вернемся к ситуации перед рождением Спасителя.
Он повесил на доску карту.
— Смотрите сюда. Тогда граница между землями людей и дзенн проходила по реке Лучезарной. Однако контактов между этими двумя народами не было. По вине людей — они ненавидели древних так, что даже темные сущности, ранее называемые демонами и чертями, начали звать дзеннами. Это стало настолько привычным со временем, что и теперь мы посылаем к дзенну, а не к черту. Древние отступили, они не понимали, за что их ненавидят, и просто перестали показываться людям на глаза, отгородив свою территорию магической границей. Надеялись, что со временем бессмысленная ненависть пройдет. Зря
