Дионисий осторожно провел рукой по волосам дочери. Он почувствовал, как стали влажными его глаза.
— Никакое ты не зло, девочка моя! И я не отдам тебя никому. Вот подрастешь немного, и я отвезу тебя в империю Над. Там ты сможешь заниматься своей магией сколько угодно, и никто тебе слова не скажет. Там магов уважают, там они в почете…
Но Еленка уже понимала, что ее судьба — одиночество, что ее мысли и чувства чужды для всех окружающих и вызывают у них, как минимум, настороженность. Ей было до смерти скучно часами обсуждать виды на урожай или удачную торговую сделку, ведь в мире столько интересного и необычного, столько всего невероятного. Ее судьба — небо и звезды, которые каждую ночь звали за собой, ввысь, в невероятное и… запретное.
Позавтракав, Еленка, как обычно, выскочила из дому и умчалась в лес. Там забралась на свою любимую полянку, села под кустом и разложила принесенные с собой свитки. Отец не так давно привез книги, о которых девочка только мечтала, не веря, что они могли уцелеть в Фалноре. Устроившись поудобнее, она углубилась в чтение.
— Вот она, красна девица! Опять за свое чтение, — заставил ее вздрогнуть насмешливый голос.
Еленка проворно увернулась от вороха листьев.
— Ой, Николка, опять ты за свои проделки. Вот сейчас как встану, да как надаю по шее!
Николай ухмыльнулся и показал язык. Еленка радостно улыбнулась в ответ. Несмотря на его глупые шутки, она все равно была рада видеть друга. Тем более что за последнее время девочка редко виделась со своими деревенскими приятелями — по мере взросления они все больше и больше работали на полях. А что делать, в деревнях дети взрослеют быстро и уже в десять лет начинают помогать родителям, а в двенадцать работают наравне со всеми. Крестьянский труд ленивых не любит. Тем не менее, они все равно находили время для игр. Правда, только вечерами, когда Еленка уже уходила домой. Так что виделись редко… Но именно сегодня она была как никогда рада другу.
— Попробуй, — весело отозвался Николай. — Еще не забыла мои уроки?
Некоторое время они шутливо боролись, при этом видно было, что Николай поддается. Еленка обиделась и надулась. Пришлось парню покупать ее прощение пригоршней сладких ягод.
Еленка рассмеялась и простила. А потом рассказала историю Далталаса. Николай молчал долго, жевал губы, хмурился.
— Я бы от такого отца сбежал. Сам, — вынес он, в конце концов, приговор. — Господь жестоко карает тех, кто предает свою кровь. И отцу твоего Далталаса еще сторицей воздастся за предательство сына! Не может быть правым дело, которое требует от близких людей предательства!
Тут Николай вдруг побледнел и испуганно посмотрел на Еленку.
— Вот наша вера непогрешима, — добавил он.
Еленка замерла. Слишком уж поспешно Николай сказал последнюю фразу. Да и его высказывание, что не может быть дело правым, если оно требует предавать родных. А разве их вера не требует этого? Еленке вдруг стало страшно от этих мыслей. Ведь Николай не зря добавил последнюю фразу, он испугался, что она донесет о его словах священнику… Чего-то он сильно боялся… Девочка как-то по-новому взглянула на своего приятеля. Потом схватила его за руки и встряхнула.
— Ты чего?! — резко спросила Еленка. — Ты не смей ничего такого! Ты понял?
— Да чего такого? Ты что, рехнулась? — Николай непонимающе смотрел на нее.
Девочка и сама не понимала, что с ней происходит. Просто чувствовала какую-то беду. Не просто так, совсем не просто так испугался Николай своих неосторожных слов. Одно успокаивало — не мог двенадцатилетний мальчишка ничего особо страшного натворить. Хотя и признавалась себе Еленка, что это утешение слабое. Инквизиция отправляла на костер и только что родившихся младенцев. Для нее возраста не существовало.
А вскоре Николай вынужден был уйти. Его ждала работа.
Еленка еще долго сидела под деревом со свитком в руке, но смотрела далеко за горизонт. И никто не мог сказать, что она видела в той дали, куда были обращены ее глаза.
Порой отец или мать замечали дочь, забившуюся в какой-то угол и плачущую там. На все расспросы Еленка отмалчивалась. Только однажды бросила непонятно:
— Ну, почему я вижу их только тогда, когда они несчастливы?! Почему, мама?!!
А видела она, как Далталас брел по улицам людского города под дождем, провожаемый улюлюканьем многочисленных зевак. Видела, как второй ее друг, маленький дикарь, страдал из-за того, что часто смотрел на звезды. Все дети племени высмеивали эту его привычку. Сама Еленка никак не могла понять их равнодушие к звездам. Открыв однажды путь наверх, она почти каждую ночь летала туда. В холод и мрак, который, тем не менее, не был мраком. Там же так красиво! Неужели люди не видят этого?! Смотрят и не видят?..
Только однажды Еленке повезло увидеть счастливое видение. Девочка хорошо запомнила его, к тому же помнила и о занятных последствиях, вызванных им. Это произошло еще до изгнания Далталаса из дому. Улыбнувшись, Еленка припомнила то давнее видение, до сих пор приводящее ее в хорошее настроение.
Тогда она увидела, что ее маленький друг-дикарь, которому недавно исполнилось двенадцать лет, стоит на деревенской площади в окружении всего племени. Перед мальчиком лежал убитый зверь с каким- то странным закрученным рогом во лбу. Сам же мальчик излучал неподдельную радость. Впервые Еленка видела своего друга не в горе, а в радости. Она вслушалась, пытаясь понять, что происходит.
— Вот ты и стал мужчиной, — заговорил вождь племени. — Ты убил свою первую добычу.
Он подошел к мертвому зверю, воткнул ему в горло каменный нож и вымазал лезвие кровью. Потом подошел к маленькому охотнику. Тот стоял не шелохнувшись. Вождь некоторое время молча стоял, затем повернулся и передал нож шаману. Тот что-то старательно забубнил, после чего подошел к мальчику и быстро рассек ему лоб. Маленький охотник даже не шелохнулся и не поморщился, хотя Еленка, наблюдавшая за этим, вскрикнула. Кровь животного смешалась с кровью человека.
Шаман поднял нож над головой.
— Отныне ты получаешь имя Крученый Рог, — провозгласил он. — Хай-й-я!!!
— Хай-й-я!!! — подхватили крик люди племени.
Мальчик засиял и наконец-то пошевелился, утирая кровь со лба. Он взял нож, подошел к своей добыче и отрезал ей уши. Потом гордо вскинул их над головой. Видение померкло.
Еленка весь день скакала по дому, распевая:
— Он получил имя! Он имя получил! Как я за него рада!!!
В конце концов, сообразив, что ее крики воспринимаются родителями не слишком радостно, Еленка прекратила кричать и помчалась в деревню. Там она поделилась новостью с друзьями. Те уже знали истории девочки, но считали, что она их выдумывает. Еленка не спорила. Пусть считают. Зато можно поговорить о Крученом Роге с Далталасом.
Николай презрительно фыркнул:
— Подумаешь, добычу поймал! Захочу — и тоже поймаю. А имя у меня и так есть.
Еленка обиделась за Крученого Рога.
— Ну, как ты не понимаешь! Тебе имя при рождении дали, а у них имя надо заслужить.
— Вот именно, — отозвался востроглазый Сенька, вечный спутник Ржавой Подковы, как друзья прозвали Голди, еще одного приятеля Еленки. Это прозвище он получил, когда на спор сломал подкову. Николай потом взял эту подкову и со смехом переломил ее еще раз.
— А подкова-то ржавая, — заявил он. — Эх ты, силач — Ржавая Подкова.
С тех пор это прозвище и прилипло к Голди. А Сенька был его приятелем, да к тому же недолюбливал Николая. Вот и вылез:
— Если ты такой умный, то попробуй добыть хотя бы зайца, а потом говори!
— А вот и добуду! — засопел Николай. — Спорим?!
— Спорим! — загорелся Сенька. — Добудешь зайца, то…
— …ты пойдешь в полночь на старое кладбище! — отрезал Николай.
Сенька поежился. Подумал. Но отступить уже не мог.
