– Попробуй, – равнодушно отмахнулась Геллахерна. – Все равно не дойдет.
– Да что же это такое делается! – всплеснул руками Бэрлок. – И за что я деньги платил! Кто такое зрелище устраивает! Это же протез! Ему протез отрубили! А настоящая рука спрятана под плащом.
– Кто-кто, – усмехнулась Геллахерна. – Император устраивает. Хочешь плюнуть ему на голову?
– Императора на мыло! – завопил Бэрлок и отправил плевок на плешь венценосной особе. Промахнулся и огорченно махнул рукой.
– Не вопи так. Тебя все равно не слышат.
– Это вы, мадам, виноваты. Это ваше зловоние глаза народу застит, – с сожалением произнес Бэрлок. – Вот они и не видят ничего, а жулье этим пользуется.
– Хочешь глаза народу открыть? – усмехнулась Геллахерна.
– А можно? Хотя бы здесь. На время. Посмотрим, что получится, а? – злорадно произнес Бэрлок.
– Сомневаюсь, что это будет весело.
– И все же, – настаивал Бэрлок.
– Нет проблем, – пожала плечами Геллахерна и взмахнула рукой.
Поначалу в Колизее ничего не изменилось. На арене по-прежнему разыгрывался наглый спектакль с пусканием свиной крови. Прошла минута, потом другая. Неожиданно на трибунах наступило затишье. Казалось, что все пятьдесят тысяч зрителей превратились в один пристальный взгляд. Они смотрели и отказывались верить своим собственным глазам. Перед ними будто занавес отдернули и показали вид на грязные закулисные апартаменты. Геллахерна начала ощущать недоумение этих самых тысяч. Еще бы! Прежний туманный мир иллюзии рухнул, и перед людьми предстала голая правда во всей своей уродливой, жульнической ипостаси.
– Вот он, апокалипсис, – ухмыльнулась Геллахерна. – А вам это надо?
Народ на трибунах безмолвствовал. В вязкой, гнетущей тишине раздавались звон мечей на арене да театрально-истошные вопли участников спектакля. Но они привыкли биться под рев трибун, и установившаяся тишина подействовала на них гнетуще. Один боец остановился, удивленно озираясь по сторонам, затем другой, и вот уже все стоящие на ногах участники клоунады прервали свое действо.
В луже скотской крови зашевелился «убиенный», другой неподалеку тоже недоуменно поднял голову. Что происходит? И тут трибуны взорвались.
Пожалуй, со времен возведения Колизея над его ареной не метался столь громкий вопль. Трибуны ревели гневом, возмущением и отчаянием. Весь народ за минуты понял, что его бесстыдно разыграли, нагло надули, просто поиздевались.
– Грустное зрелище, – мрачно произнес Бэрлок. – Они винят императора. Но обвиняет ли кто-нибудь из них самого себя?
– За что? – удивленно спросила Геллахерна.
– За то, что позволил обмануть себя, – ответил Бэрлок.
– Мое зловоние сильно! – злорадно расхохоталась колдунья.
– Сильно не ваше зловоние. Эти люди слабы, – возразил Бэрлок.
– Но-но, рыцарь! Ты это не очень! – нахмурилась колдунья. – А впрочем, ты прав. Здесь стало скучно. Все деградировали. Нет более безумного порыва души, того, над чем можно злорадно посмеяться. Пожалуй, я больше не буду посещать Древний Рим. Пора с ним заканчивать. Он мне неинтересен более. Да и тебе не советую. Смотрю я, тебя на философию потянуло. Так, глядишь, и за спасение мира начнешь воевать.
– Кошмар! Надо немедленно сматываться отсюда! – театрально схватился за голову Бэрлок – Немедленно!
– Вот и я о том же, – кивнула Геллахерна и начала растворяться в воздухе.
Бэрлок плюнул на императора и последовал за колдуньей. На этот раз попал. Трибуны продолжали гневно бушевать. Император размазал плевок по макушке и посмотрел на небо, а там ни одной тучки. Он уклонился от летящего в него гнилого огрызка яблока, встал и, стараясь сохранить достойный вид, удалился с трибун.
Кстати, ученые по-прежнему скептически относятся к феномену НЛО.
Небо все больше темнело, зажигало первые звезды, явно намекая Коле, что пора подыскивать место для ночлега. Он поправил на плече лямку мешка с провизией, собранной ему в дорогу из лучшего, что было в обозе. Король сам лично проконтролировал ассортимент продуктов и убедился, что пища сытная и калорийная. Коля прикинул, что дней на пять ему хватит, из расчета, что его организм требовал регулярного четырехразового питания. А дальше – уж там как повезет.
В густеющей темноте начали размываться очертания окрестных скал. Еще немного, и непроглядная чернота окутает все и вся вокруг. Пора останавливаться. Но Коле место не нравилось. Каменистое оно и открытое. Даже кустика рядом нет. Не из чего костер запалить, не говоря уж о другом. Он решил пройти чуть дальше, к темнеющей хребтом чудовищного зверя скалистой гряде. Там, среди камней, можно будет укрыться и переждать ночь. Но, взобравшись на гряду, Коля к своему удовольствию обнаружил, что за ней скрывается густой лес, уходящий своими границами в глубокую темноту. Да и скалы, похоже, в стороны дальше расходятся.
Коля немедленно сбежал с камней, и полог густого леса скрыл его от любопытных мириад звезд, с удивлением взиравших с небес на одинокого путника. Коля зажег фонарик, собрал сухих веток, во множестве хрустевших под ногами, и сложил костер. Для этой цели он всегда носил с собой зажигалку. Коля не курил, но зажигалка ему была нужна как спасателю. Мало ли что? Огонь-то всегда нужен. Вот и на этот раз пригодилась зажигалочка. Коля поднес маленький огонек к сухим веточкам, и костер начал разгораться.
Кто сидел в ночном лесу у костра, тот знает, что от его огня окрест становится еще темнее. Глаза, ослепленные пламенем, видят вокруг лишь вязкую черноту и не более того. Человек, сидящий у ночного костра, напоминает собой экспонат в музее, выставленный под яркий свет на всеобщее обозрение. Но под чье обозрение выставил себя Коля в этом лесу?
Убедившись, что костер уверенно разгорелся, он снял с себя все пожарное вооружение, включая огнеупорную одежду, после чего хотел было заглянуть в мешок с продуктами, но его внимание привлек едва слышимый звук. Показалось, будто ветка треснула. Коля прислушался. Надо сказать, что он только сейчас обратил внимание, что в лесу до этого царила мертвая тишина. Ветер не дул, ветка не колыхалась, ночная птица голоса не подавала. Даже костер не потрескивал, и этот звук, прозвучавший, как выстрел, на фоне полной тишины, насторожил Колю. Как истинный спасатель Коля обладал обостренной интуицией, не раз позволявшей мгновенно находить оптимальные решения в самых сложных и смертельно опасных ситуациях. Вот и теперь он тоже интуитивно почуял опасность, но виду не подал. Продолжал как бы беспечно раскладывать с довольным видом продукты для ужина. Внутренне же он весь превратился в слух, одновременно с этим как бы мысленно растворялся в окружающей темноте и при этом пронизывал ночь невидимыми щупальцами своего шестого чувства.
Надо отметить, что Коля обладал навыками информационного считывания окружающего пространства посредством проникновения своего астрального тела далее, чем на это способен обычный человеческий организм. Более того, Коля разработал свою методику тренировок мускулатуры посредством мысленного воздействия на процесс мышечной нагрузки. Коля любил экспериментировать, и это давало свои результаты.
Ощущение пространства позволяло Коле находить людей в лабиринтах задымленных пространств, незримо чувствовать их за завесой огня и безошибочно находить правильные пути для спасения. Коля был мастером своей профессии. Рискуя собой, он спасал жизни других, но в
