Семена огня

пути старался не трогать ни тех, ни других.

– Что нужно, сын мой?! – придавая голосу должную величавость, прогнусавил самозваный монах.

– Нам бы отца-настоятеля.

– Да будет тебе известно, мирянин, что в сей час вся братия погружена в такую глубокую молитву, шо до утра не очнется, в смысле, не отвлечется. Ибо тут дело спиритусом попахивает.

– Чем? – переспросили из-за ворот.

– Да лучше тебе не знать, чем. Спиритус – это дух, а раз обитель святая, то и дух святой.

Говоривший из-за стены впал в задумчивость. Но Лис уже вскочил на своего конька и весело гарцевал на нем.

– Короче, настоятель наставляет и настаивает, и пока не настоит, в смысле, не настоится на коленях у алтаря, больше ни одной не примет. Ну, то есть, никого не принимает. Сейчас выйдет к вам преподобный брат Баффи, наш охотник на вампиров, по соизволению его преподобия временно исполняющий обязанности уполномоченного по связям с общественностью. Вот с ним и будете разговаривать.

Лис натянул на голову капюшон с заранее прорезанными дырками для глаз и открыл засов.

– Ну что, дети мои, допрыгались? – старательно пробасил он, похлопывая по ладони осиновым колом. Вид преподобного отца Баффи заставил воинов попятиться. Длиннющий, как жердь, монах с вязанкой чеснока на шее и остро заточенным осиновым колом в руках потряс воображение не привыкшей к рок- концертам публики. Пожалуй, несколько странно выглядели кавалерийские сапоги, торчавшие из-под монашеского облачения. Правда, на них были серебряные шпоры. А кто их там, охотников на вампиров, знает? Может, они, словно петухи, умеют рвать противника ногами?

– Эй, а вы, часом, не упыри? – пробасил Лис. – Чую, попил кто-то тут кровушки… трудового крестьянства. Давайте, колитесь, в смысле, кайтесь подобру-поздорову, а то если я прикалываться начну, то слово вот этим колом в горле станет.

– Да нам бы тут только прочитать, – неуверенно глянув на сердитого монаха, проговорил Фрейднур, стоявший в кругу вояк из отряда Арнульфа Вилобородого.

– А, прочитать? – смилостивился Лис. – Ну, давай! Что у вас там, небось, любовная записка? Знаю я вас, мирян, только о бабах и думаете. – Сергей пригрозил кулаком закоренелым грешникам. – А кто за вас о Боге думать будет? Я что ли? Так я день и ночь о Боге думаю.

– Это не любовная записка, – поспешно заверил Фрейднур. – Это распоряжение нашего господина, Пипина Геристальского. Она, того, на латыни.

– Что, неучи, видите теперь, что знание – сила? Ладно, давайте мне свой меморандум. – Он взял протянутый комисом свиток. – Ага, всем привет, благодарность за честную службу и требование немедленно вернуться в крепость.

– Но как же?… – Начал кто-то из воинов.

– На эту тему здесь сказано – быстро. Куда быстрее, чем петух успеет пропеть трижды, дабы впоследствии под следствием не прослыть изменником.

– Но здесь же, в монастыре…

– В монастыре, – перебил Лис, – все замечательно, больной идет на поправку, всем передавал искренний привет и наилучшие пожелания, и, когда окончательно на нее придет, непременно отзвонится. Ну, в смысле, такой колокольный звон на радостях будет стоять, что издали услышите. А сейчас не мешайте, ибо чую я тут поблизости оживших мертвецов и начинаю коловращение!

При этих словах Лис перехватил осиновый кол поудобнее и с жутким завыванием начал крутить его вокруг себя.

– Изыди, нечисть адская, еду-еду – не свищу, а наеду – не спущу! Да пребудет со мной сила!

Всадники попятились. Со столь воинствующей церковью им еще сталкиваться не доводилось. Лис остановился, переводя дух. Неумеренное возлияние сказывалось и на нем.

– Ну, все, шуганул злыдня. Pax vobiscum, миряне! Сиречь, мир вам! Проваливайте с ним, шо вы тут стоите? Дорога там, палатки за дорогой, а здесь люди делом заняты. Просили до утра не тревожить. – Он бочком протиснулся в монастырскую калитку, закрыл за собой засов и прислонился к стене. – Ух, шо-то на меня накатило. Вот хорошо бы, чтоб Господь к завтрашнему утру явил чудо превращения воды в рассол.

Появление Лиса среди ночи на канале связи вызвало у стажеров состояние легкого недоумения.

– Все путем. Кони пьяные, хлопцы запряженные. В общем, даю наводку. Нет, на водку не даю, а то еще заразитесь дурным примером. Короче, – Сергей задумался, – или длиннее? Ну, это, по сути, неважно.

Шоб на рассвете, как штык. В смысле, в боевой готовности. Как там у нас было: готов к труду и обороне! Хотя по отношению к штыку оборона – частный случай труда. Шо вы ржете, как оголодавшие кони? Это глубоко философский тезис.

В монастырь соваться не надо, у святых отцов процесс – они спят. А когда проснутся, тоже лучше их не отвлекать, им еще вертикаль нужно будет удерживать. Хотя, если добавить пять капель нашатыря на стакан воды…

– Господин инструктор! – с сомнением в голосе проговорил Бастиан, – вы это сейчас о чем?

– Не о чем, а о ком. О падении нравов, – величественно провозгласил Лис. – Они тут в монастыре все лежат, и подняться сами не могут.

– Нравы?

– Валет, ну шо ты такой пиковый? Я ж тут за дело болею так, шо голова отваливается, а ты мне своими заковыристыми вопросиками мозги выедаешь. Шо-то неясно?

– Честно говоря, все.

– Блин, послал Институт мне на шею тупиц. В общем, берите подопечных и рулите на большую дорогу. Не сейчас, под утро. Я тут пока мозги в кучку соберу и двинусь на юг. А пока не сотрясайте мне мироздание, шо-то оно бессовестно покачивается.

– Вы, должно быть, хотели сказать, что на рассвете вас следует ожидать близ тракта?

– Да хоть под трактором, лишь бы не проспали. Господи, где ж этом загоне колодец?

Чуда не произошло. Ни воду, ни даже выдержанное монастырское вино для причастий в это утро Господь не превратил в рассол. Окатив себя тремя ведрами холодной воды, скопившейся в объемистой бочке после недавнего дождя, Сергей пришел в пристойное состояние и, прихватив вдобавок к институтским коням еще пару здешних мулов, отправился со двора.

Несколько оставленных золотых монет должны были возместить настоятелю материальный ущерб, а заодно и компенсировать моральные издержки предоставления гостеприимства столь беспокойному пациенту. Теперь добрый аббат мог заявить во всеуслышание, что пережил нашествие Лиса и сохранил владения Святого Эржена в относительной целости.

– Господин инструктор, мы на месте, – радостно сообщил Бастиан. – Даю маяк.

В голове у Сергея все громче, по мере приближения к точке встречи, раздавались короткие мерные сигналы.

– Изверг, отключи эту тарахтелку! – возмутился Лис. – Я тут закрыл вас собственной печенью, а ты мне по мозгам, шо дятел, маячишь.

– Ну, я думал, господин инструктор…

– Об мою голову спозаранку думать не надо. О, все, я вас вижу. Так, диспозиция следующая: Карел едет впереди, Гизелла с сыном за ним на мулах. Если шо, он сопровождает любимую кузину к ее мужу. Надеюсь, мадам не звезда эстрады, и в лицо ее тут мало кто знает. Ты, как положено трубадуру, дуришь в свою трубу, я замыкаю колонну, и до полудня меня не беспокоить.

Если кто будет выступать, понты давить, мандат у нас серьезный, подписанный лично