Хельги отдал ему руль и сел на палубу, прячась от ветра. Его словно разбудили посреди счастливого сна, и было очень обидно. Обидней, чем тогда в Финнмерке, когда Оттар дал ему подержать свой меч и потом спрятал его обратно в сундук…
По команде Оттара люди перетянули парус, и корабль, повернув, опять зашагал по серым ступеням волн. Оттар ненадолго оторвал взгляд от моря, посмотрел на Хельги и сказал:
– Ты, верно, заметил, что во всех переделках Ракни сам берется за руль. Он даже мне не доверяет корабль, когда начинается настоящее дело.
Хельги молча кивнул… и неожиданная мысль заставила его вздрогнуть, словно рука, тяжко опустившаяся на плечо: нет, не утонул дед Виглаф, пропавший много зим тому назад!.. У деда был корабль не хуже, чем этот, и сам он знал о море не меньше, чем Ракни и Оттар, вместе взятые. Он не мог утонуть!..
Свальбард открылся перед ними как-то слишком уж обыкновенно. Так, словно это был тот безымянный остров на середине пути или любой другой, затерявшийся в сумраке моря. А вовсе не таинственная земля на самом пороге Страны Великанов!
Первыми, как водится, изменились волны: стало видно, что они шли не из открытого моря. Потом точно щит исполина заслонил корабль от северного ветра. Спавших растолкали, и все молча смотрели вперед, ожидая появления земли.
И вот, наконец, поредела, раздвигаясь, серая завеса тумана, и смутно зачернели громадные береговые утесы. За ними видны были подножия гор, уходивших в низкие облака…
– Вагн говорил, Свальбард показывался им несколько раз, – пробормотал Оттар, стоявший в проходе между скамьями. – Но достаточно было приблизиться или взобраться на мачту, и видение пропадало. Впрочем, тогда стояла ясная погода…
– Ну, это-то не видение, – отозвался Ракни, и зачарованно молчавшие викинги точно ожили, начали разговаривать и смеяться, принялись искать на берегу вход в удобную бухту. И то сказать, последние дни холод донимал беспощадно, так, что никого уже не грели сырые мешки, и Ракни даже распорядился устроить очажок в старом котле, хоть руки оживить после весла и мокрых канатов… Теперь можно будет набрать на берегу плавника и развести огонь до небес, а над ним повесить жариться самого большого оленя!
Железный Ракни, конечно, безо всяких передышек отправился бы искать западный берег и домик, построенный Вагном. Но конунг принадлежит своим людям не в меньшей степени, чем они ему принадлежат.
– К берегу! – велел Ракни и переложил руль, а Оттар побежал на нос. Вдвоем с Карком они сняли с форштевня резную драконью голову и убрали ее в трюм: пусть-ка здешние духи поласковее встретят гостей! Потом спустили парус, и гребцы взялись за весла, а Оттар привычно отвязал длинный шест – щупать глубину. Все, как обычно, при подходе к незнакомому берегу. Вот только гребцы то и дело норовили оглянуться через плечо, а Ракни выкрикивал команды еще более хрипло, чем всегда.
Ведь там, дома, в Норэгр, многие верили, будто именно здесь море и земля обрываются в бездну. И можно, набравшись храбрости, перегнуться через край и посмотреть вниз!..
…Нет, он не растаял призраком в тумане, этот бурый каменный берег, на который они ступили-таки в глубине облюбованного залива! Вот зашуршала под килем крупная галька, и остановился корабль, и все, кто был на его палубе, разом бросились через борта, не боясь вымочить ноги. Бородатые мореходы ликовали подобно мальчишкам, впервые переплывшим фиорд. Земля!.. настоящая, надежная земля под ногами, и после стольких ночей в холоде и сырости на палубе корабля снова можно устроить палатку под гостеприимным навесом скалы. Можно раздеться догола и вымыться в звенящем неподалеку ручье, не думая о том, что плавание продлится неведомо сколько и воду надо беречь!
Луг еще на палубе начал осенять себя священным крестом, а на берегу немедленно преклонил колени, поцеловал черные камни и зашептал, славя своего Бога… Насмешники- викинги успели дать монаху прозвище: Босоногий.
Хельги дружески хлопнул его по плечу:
– Не горюй, Луг, теперь мы поймаем тюленя и справим тебе хорошие сапоги.
Ирландец поднял глаза, и Хельги увидел, что они были счастливыми и подозрительно влажными. Луг мечтал сподобиться Господних чудес, и теперь они представали ему одно за другим. Дай волю, он и здесь примется искать своих святых, ходивших на кожаных кораблях. И уж поистине найдет о чем поведать, возвратившись домой!..
– Стало быть, вот он и Свальбард, – сказал Оттар. – А помнишь, отец, сколько советчиков предостерегало тебя?
Ракни не спеша оглядел берег, отлого начинавшийся у воды и постепенно все круче устремлявшийся кверху. Потом прищурился и начал рассматривать другую сторону фиорда. Там подпирал тучи утес, весь белый от птичьего помета, и ни расстояние, ни ветер не могли заглушить множества пронзительных голосов…
Ракни сказал:
– Похоже, однако, что Утгард и вправду отсюда недалеко. Вагн велел высматривать гору с остроконечной вершиной. Он говорил, там виден кусок каменной ограды, которой великаны обнесли когда-то весь мир!
Хельги однажды спросил Оттара, что сделает конунг, если Вагн не появится. Оттар удивился: Вагн говорил о поездке как о деле решенном, и Вагн не из тех, кого могло бы остановить известие о замыслах Ракни…
– Мало кто зовет меня трусом, но у меня и то екало сердце, пока мы сюда добирались. А Вагн шел первым и не знал, найдет ли что-нибудь, кроме холодного моря. Вот если бы удалось побеседовать с ним перед сражением!..
17. Знак
Как ни хотелось конунгу скорее найти становище Вагна, для поисков нужна была, по крайней мере, ясная погода. Однако небо не спешило очищаться от туч, и немудрено – совсем неподалеку кипел прославленный котел, в котором Эгир варил морские ненастья. Серая мгла ползла по воде, и бухту окутывал густой плотный туман. Временами он скрывал даже корабль, стоявший у берега на якорях. Неторопливо кружившееся солнце просачивалось наземь каким-то прощальным скорбным мерцанием, озаряя исполинские чертоги, воздвигнутые в облаках… Посреди лета тлели нескончаемые осенние сумерки, и никто не мог взять в толк, за что же Вагн Мореход хвалил эту страну.
Хельги с детства не любил вечеров, наводивших его на мысль о прощании. Он завидовал Оттару, который сохранил и смешливый нрав, и привычку окатываться холодной водой. Ручей, протекавший возле палатки, брал начало из ледника, и после умывания в нем ветер с мелким дождем казался почти ласковым. Может, в том и было все Дело: не унывает от холода знающий, что бывает куда холодней…
Однажды Хельги показалось, что его рубашка стала очень уж грязной и заскорузлой от пота. Он неумело принялся за стирку и вспомнил, что дома это всегда делала мать, и ловко же у нее получалось!.. Он вдруг увидел ее идущей к нему по каменистому берегу: вот она садится на выброшенную морем корягу, и можно обнять ее, уткнуться в мягкие колени лицом… Так часто бывало, когда он маленьким закидывал прутик-удочку с прибрежных камней, а мать приходила спросить, велик ли улов и не пора ли ставить на угли сковороду…
Оттар спугнул видение, сказав:
– А что, отец, может, в этих местах совсем и не бывает добрых деньков?
Тот нестоящий викинг, кто не носит на кончике языка множества веселых и насмешливых слов. Мореходы частенько забавлялись, подначивая друг дружку; однако на всем корабле только Оттар решался трогать вождя.
– Бывают! – отрезал Ракни угрюмо. – Вагн утверждал, что бывают!
– Я полагаю, – продолжал Оттар невозмутимо, – он говорил также, будто в