наверх, к самой макушке ледника. Хельги не мог понять, почему викинг бежал, точно от смерти, ведь трещина была уже позади… но раздумывать было некогда, и он поспевал за ним изо всех сил.
Что было дальше, хорошо видели люди конунга и сам Ракни. Вот неожиданно прекратились громовые раскаты, и снова стали слышны крики чаек, метавшихся над фиордом. И огромный ломоть льда начал неторопливо и тихо сползать, погружаясь в зеленоватую воду. Вот он скрылся весь целиком, и на его месте вспух тяжёлый пузырь, внезапно расцветший неистовым водяным вихрем, ослепительно сверкавшим на солнце. Море протянуло когтистую лапу, достав и накрыв две чёрные точки, медленно, слишком медленно отползавшие прочь… Это продолжалось целую вечность. И вот наконец вода схлынула, возвращаясь, и сделалось видно, что из двух фигурок осталась на месте только одна.
И лишь тогда докатился чудовищный хохот ледового тролля, сожравшего человека.
По берегам фиорда с ревом и грохотом промчалась волна. Она чуть-чуть не добралась до корабля, уволокла брошенные Карком котлы и с размаху смела костерок – едва не прежде, чем он успел на неё зашипеть.
Хельги стоял на бурой крошащейся гальке, шатаясь и прижимая левый локоть к боку ладонью, а сбежавшиеся люди стояли вокруг. Прямо перед собой Хельги видел конунга, его сумасшедшие глаза и лицо, перекошенное от боли. Ракни что-то говорил ему, а может, кричал, держа меч, выдернутый из ножен, но Хельги различал только, как двигались губы. Он всё ещё был там, на леднике. И надвинувшаяся стена воды без конца опрокидывала его и тащила, сбив с ног. Он помнил, как ухитрился втиснуть локоть в какую-то ямку, как схватил мелькнувшую руку Оттара в рукавице и держал её, не выпуская, даже когда противно затрещало плечо и стало нечем дышать… И как потом отступила вода и он остался лежать, вмятый в лёд, всё ещё не веря толком, что спасся, и окликнул Оттара, но Оттар не отозвался, и тогда он посмотрел и увидел, что в рукавице, которую судорожно стискивали его пальцы, вместо живой руки торчал обломок ледышки…
Ракни пошёл к нему, занося меч для удара. Хельги не попятился. Ракни поступит по справедливости. Солнечные блики росли на длинном клинке. Оттар ждал по ту сторону темноты.
– Это я подучил его пойти на ледник, – сказал вдруг Карк, и все обернулись.
Карк понемногу отступал прочь из круга, к воде. Он тоже держал перед собой меч, и у него были глаза мертвеца. Жил только вздрагивавший и кривившийся рот. Он сказал:
– Думал я истребить никчёмного мальчишку, а погубил Оттара. Теперь мне незачем жить.
Ракни конунг миновал Хельги, как пустое место.
– Не придется тебе поганить Рождающего Вдов, – сказал Карк. Поставил свой меч рукоятью на камни и навалился грудью на остриё. Круглый кончик клинка неохотно вполз в тело, но Карк согнул колени и навалился сильнее, и куртка на спине приподнялась острым горбом.
Карк покачнулся и упал. Когда подошёл Ракни, он посмотрел на него и выговорил, захлебываясь пузырящейся кровью:
– Станешь сжигать Оттара, брось меня ему под ноги…
– Не будет тебе этого, – ответил сэконунг. – Тебя зароют там, где море встречается с землёй. Ты не стоишь огня.
Вот тогда Карк завыл, корчась на мокрых камнях. Этот вой звучал над берегом невыносимо долгое время, но в душе Хельги дотла выгорело всё способное чувствовать, и он не оглянулся. Луг ощупал его вывихнутое плечо и резко ударил ладонью, ставя руку на место. Хельги ничего не сказал и не переменился в лице. Это была всего лишь боль тела, не заслуживавшая, чтобы её замечать.
25. Лебедь
Трудно было придумать худшее горе, и притом такое, чтобы хватило сразу на всех. Два дня они разыскивали Оттара, два дня без сна и без еды. Сперва с какой-то надеждой, иные даже окликали его и прислушивались – не отзовется ли… потом уже без надежды. И всё- таки их удача была велика: Оттара нашли.
Повезло с этим самому Ракни. К концу второго дня отчаявшийся конунг взобрался на ледник и посмотрел оттуда на айсберг, убивший его приёмного сына. Ледяная гора так и не смогла покинуть фиорд и стояла у дальнего берега, застряв на мели. Там-то Ракни увидел Оттара, примёрзшего ко льду. Должно быть, айсберг подхватил его, переворачиваясь. Вот и вышло, что разглядеть Оттара можно было лишь с высоты.
Ракни молча спустился вниз и пошёл по берегу. Прилив нанёс в фиорд битого льда, толстые белые щиты грызли и перемалывали друг друга, ворочаясь между айсбергом и камнями. Викинги, не спускавшие с вождя внимательных глаз, видели, как он ступил на ближайшую льдину и пошёл прямо вперёд, со звериной ловкостью перепрыгивая с края на край. Он ухитрился даже обойти айсберг кругом, выбирая удобное место для подъёма. И полез на вершину, помогая себе топором. Постоял немного над Оттаром и принялся вырубать его изо льда.
Подоспевшие люди по одному повторяли его путь.
Оттар лежал на спине, безжизненно раскинув руки и ноги, и лицо под ледяной коркой осталось почти спокойным, только на губах смёрзлась кровь, выдавленная из лёгких, а синие глаза закрылись лишь наполовину, и левая рука была согнута в локте, как будто он силился приподняться… быть может, его выбросило сюда искалеченного, но ещё живого, и он пытался позвать на помощь, вырваться из ледяных пут?.. Он звал всё тише и тише и медленно врастал в голубоватую толщу, и всё это время они ходили в какой-то сотне шагов и не ведали, что он здесь, что он жив, что его ещё не поздно спасти!..
Секира конунга свистела в воздухе, с неистовой силой взламывая лёд. Потом Ракни бросил топор, поднял на руки негнущееся тело и шагнул с ним вниз. Он спустился к самой воде, ни разу не оступившись. Там уже ждала лодка, подогнанная через залив.
– Надо выполнить то, что мой сын посулил Виглафу из Торсфиорда! – сказал Ракни сэконунг. – Я похороню их всех вместе и так, как хоронят героев. Спускайте корабль!
Катки уже подминали скрипучую гальку, когда один из воинов осторожно напомнил:
– Ты заклял свою удачу, вождь, пообещав не спускать корабля.
Ракни холодно глянул через плечо:
– Это я клялся, не ты. А мне теперь наплевать.
…Вот и снова стоял Хельги на том берегу, откуда совсем недавно уходил таким счастливым, унося славный меч и тайну гибели деда, не первый десяток зим мучившую его род… А едва не большая половина счастья была оттого, что рядом шёл Оттар. Хельги крепко любил дядю и брата. Но дядя и брат жили в Халогаланде и редко приезжали надолго. Наверное, Беленькая неспроста посчитала их с Оттаром братьями, младшим и старшим… Беленькая… Беленькая… Она называла викингов Людьми-кораблями и забавно дивилась имени судна: ведь она сама была из рода Оленя…
Всю дорогу сюда Хельги стоял на корме, около вождя, державшего правило. Он показывал путь – единственный живой из троих бывавших здесь раньше. Нелегко дался ему этот труд, ведь тогда они путешествовали пешком. Всё же он не ошибся и точно вывел корабль. А Ракни за все полдня не сказал ему ни слова. Ни единого слова.
Теперь Олень стоял за ледяной перемычкой, удерживаемый якорями, а люди отовсюду стаскивали плавник, обкладывая лодью торсфиордцев. Следовало бы спустить её и отправить в море пылающей, но за множество зим бортовые доски отошли одна от другой, да и как перетащишь корабль через торосистый лёд…
Виглафа вынесли из дома, осторожно вырубив часть скамьи. Когда
