Он заткнулся, потому что я коротко, вполсилы, врезал ему пистолетом по зубам – с расчетом раскровенить губы и расшатать пару резцов.
– Если ты, мразь, – пообещал я, – и дальше мне будешь заливать про ФБР, я из тебя беф-строганов сделаю. Знаешь, что такое беф-строганов? Это как бифштекс, только больнее.
Вашингтон, округ Колумбия,
28 сентября 1979 года, пятница.
Сергей Щербаков
Наблюдать за действиями Андрея было одно удовольствие. За несколько минут он довел липового фэбээровца до нервного истощения. Тот уже не ругался и не ревел белугой, а тихонько поскуливал, думая, что его не слышно. Мой коллега демонстративно потерял к нему интерес, перебирая поспешно собранные со всех комнат инструменты. Особенно ему понравилась тонкая отвертка; он ловко крутил ее в пальцах, поминутно примеряя к нашему пленнику – то к ногтям, то к глазницам, то к уху.
Когда Андрей принялся прокаливать отвертку на пламени зажигалки, «фэбээровец» сдался окончательно.
– Мистер Щербаков! – воззвал он. – Я вас умоляю!
Я «очнулся».
– Что вы сказали? – переспросил я на своем скверном английском.
– Вы же военный человек, мистер Щербаков! – «Фэбээровец» взирал на меня с мукой. – Вы должны прекратить это, это беззаконие!
– Это не беззаконие, – поправил я его. – Беззаконие – это то, чем занимаетесь вы. А мы воспринимаем ваши действия как враждебные. Да, право слово, какая тут может идти речь о законе?
– Пытать пленных запрещено международным правом! – выпалил «фэбээровец», и сам, кажется, изумился собственной смелости.
– Так вы не пленный, – объяснил я ему, – мы же со Штатами пока не воюем. Или уже не воюем, это как посмотреть.
Андрей оторвался от своего увлекательного занятия и подул на отвертку.
– Сергей Александрович, – поинтересовался он, – может, сразу перейдем ко второй ступени? Расколется – хорошо, нет – шлепнем быстренько и двинемся дальше.
– Торопыга вы, Андрей, – укорил я его. – Этот господин явно хочет что-то рассказать. И совершенно необязательно для этого применять насилие. Понимаю, вы давно не практиковались, но я не могу отдавать вам в руки человека просто для тренировки.
– Н-ну ладно, – сдавленно промычал Заброцкий и, отвернувшись, принялся самозабвенно вывязывать узелки на освобожденном от изоляции телефонном проводе. Кажется, он с трудом сдерживал смех. Не перегнул ли я палку?
Но «фэбээровец», похоже, вполне адекватно воспринимал моего молодого коллегу в роли мрачного пытателя.
– Господин Щербаков! – застонал он. – Мы же культурные люди!
– Люди, люди, – успокоил я его. – Вы никогда не думали о своей бессмертной душе?
«Фэбээровца» пробила крупная дрожь.
– Это я к тому, – немного успокоил я его, – что ложь – тяжкий грех. Вы, главное, отвечайте правдиво на наши вопросы, и с вами ничего не случится. Ваше имя?
«Фэбээровец» немного замешкался с ответом, и Андрей воспользовался моментом поддержать свое реноме.
– Ваше благородие, может, вы выйдете? Я знаю, сердце у вас доброе, вам неприятно будет…
– Джокенен Джозия Себастиен Брант! – выпалил «капитан».
Я прищурился. Господи, ну и произношение! Иоканаан, значит, Осия Севостьян Брант. Нет, ну его, буду звать его просто «мистер».
– Ну, мистер Брант, рассказывайте, – пригласил я. – Кто вас подговорил напасть на мирных подданных Российской короны, кто подучил воспользоваться фальшивыми документами. Да вообще, кто вы такой?
– Полковник минитменов, – промямлил «фэбээровец». Похоже, он не вполне определился, кого боится больше – Андрея с его пыточным инструментарием или своего отсутствующего, но оттого не менее грозного начальства.
– Как интересно, – заметил я с отсутствующим видом, решительно не зная, как на подобное заявление реагировать. Мой коллега был импульсивен.
– Кейт! – гаркнул он, высунувшись в коридор, где, судя по цокоту, намеряла шаги наша провожатая. – Кто такие минитмены?
– Вооруженные отряды комитетчиков, – донеслось из-за двери.
– А полковники у них бывают? – не отставал настырный Заброцкий.
– Бывают – Кейт всунулась в комнату, каким-то образом проскользнув под мышкой у моего коллеги. – У них даже генералы бывают. Видели бы вы их мундиры – закачаешься.
– К сожалению, этот господин не предоставил нам такой возможности, – бросил я небрежно. – Так, это мы вроде бы проверили. И что вам, мистер Брант, – называть этого типа самозванно присвоенным чином я не мог, – приказали сделать со мной и моим коллегой?
– Привезти сюда и… и допросить! – прошептал Брант.
Андрей закончил свое макраме и принялся пристраивать у нашего пленника на голове на манер тернового венца. Я знаком велел ему прекратить – Брант белел на глазах, и я боялся, что от страха он не сможет двух слов связать. Андрей скорчил капризную мину, но подчинился.
– Допросить, – повторил я. – И на какие вопросы вы должны были получить ответ?
Брант замычал.
– Андрей, у этого слизняка не было на столе чего-то вроде шпаргалки? – полюбопытствовал я. – Боюсь, на то, чтобы запомнить все вопросы, ему не хватит интеллекта.
– Сейчас пошарю, – бодро отозвался Андрей.
– Н-не надо!.. – обрел голос наш подопечный. – Я так скажу! Мистер Эверхард приказал узнать, что вам известно о Проекте.
Заглавную букву в слове «Проект» я услышал совершенно отчетливо.
– Каком проекте? – переспросил Заброцкий, отрываясь от бумаг.
– О Проекте, – повторил Брант, покрываясь обильной испариной.
– НЕ ПОНЯЛ?!! – взревел Андрей так, что даже я подпрыгнул на стуле. Брант зажмурился и попытался спрятаться в собственном пиджаке.
