– Важно действовать, действовать и действовать, – повторял он каждому, кто соглашался его слушать. – Нельзя допустить, чтобы Мексика погрузилась в пучину хаоса. Объединенные Нации – единственная надежда исстрадавшегося мексиканского народа.
– А ведь дело идет на лад, господин Генеральный секретарь, – сказал помощник Садата, когда шквал телефонных звонков прекратился.
– Как только войска ООН окажутся в Западном полушарии, нам не составит труда обосноваться в Мексике.
– И в Канаде, господин секретарь. Нельзя забывать про Канаду.
– Канада – это вам не Мексика! Здесь придется основательно попотеть.
– Что хорошо для Мексики, то и Канаде принять не зазорно.
– Хорошо бы записать на бумажку. На будущее. Когда представится возможность, я щегольну этим вашим выражением.
– Слушаюсь, господин секретарь.
В конце дня на столе Генерального секретаря уже лежал план действий.
– Текст читается отлично. И прекрасно аргументирован. Вряд ли им удастся наложить вето на такой проект. Ведь это исключительно гуманитарная миссия! А вот когда мои «голубые каски» обоснуются в стране, кто, скажите, будет настаивать на их скорейшем уходе?
– Разве что кое-кто из неприсоединившихся, мой генерал.
– Или сербы, – нахмурился Анвар Анвар-Садат и дернул плечом.
В ту ночь Анвар Анвар-Садат вернулся в свои роскошные апартаменты далеко за полночь. Глаза у него слипались, зато на сердце было удивительно легко. Что и говорить, землетрясение в Мексике оказалось очень кстати. Казалось, рука судьбы отворила ему дверь в будущее.
Включив свет, он обнаружил, что в широком кресле у книжного шкафа сидит совершенно незнакомый ему человек.
– Кто вы? – вздрогнув, обратился к нему Генеральный секретарь.
Незнакомец поднялся во весь рост. Весь в черном, начиная со сверкающих военных ботинок и кончая башлыком на голове. Черная кожаная кобура на поясе скрывала весьма внушительных размеров орудие убийства.
– Огнетушитель прибыл!
– Да, да, конечно. Я мог бы догадаться. Очень рад встрече. Но у меня, увы, очень мало времени. Сегодня выдался чрезвычайно трудный день, и мне пора спать.
– Анин мертв. Могли бы за это поблагодарить Огнетушителя.
– Да, да, отлично! Он был для меня настоящей занозой.
– Огнетушитель специализируется на извлечении заноз такого рода. Назовите только имя, и через сорок восемь часов человек этот, согласно вашему желанию, будет или уничтожен, или схвачен и запакован, точно рождественский подарок. Причем с гарантией – иначе деньги возвращаются.
Анвар Анвар-Садат заколебался.
– А что бы вы хотели взамен?
– Санкции.
– Хотите, чтобы я опутал вас санкциями? Как Ирак или, к примеру, Ливию?
– Нет, Огнетушителю нужны санкции другого свойства. Он нуждается в одобрении того, что он делает. Свободная охота не в его стиле. Он обладает всеми возможными достоинствами, но не желает работать на какого-то там дядю. Мне хочется работать на Объединенные Нации.
– А почему, собственно, на ООН?
– Огнетушитель не желает стараться ради диктаторов и тиранов. Он на стороне справедливости. Его крестовый поход продолжается. Но Огнетушителю – как и всем прочим смертным – необходимо есть и пить. Говорят, в ООН хорошо платят. Мне нужна заработная плата, которая, скажем, исчислялась бы пятизначной цифрой.
– Я не в состоянии платить вам как наемнику ООН. Пойдут, знаете ли, всякие пересуды в газетах.
– Мы могли бы что-нибудь придумать.
– У меня нет доказательств, что Анина убили именно вы. Вы можете как-то доказать?
– В нем четырнадцать пуль «Гидрошок». Проверьте.
– Обязательно. Но это не доказательство. Аутопсию уже сделали.
– Головки пуль выполнены в виде черепов. Это знак Огнетушителя. Личный.
– Да, да. Как у того парня из «Призрака, который умел ходить»?
– У кого?
– Ну у призрака. Помните? Чрезвычайно почтенная была личность, творившая правосудие.
– Послушайте, мне не до шуток! Я, то есть Огнетушитель, хочу работать на Объединенные Нации. С моей помощью вы очистите мир от наркобаронов, будущих Гитлеров и мелких тиранов, прежде чем они войдут в силу.
Анвар Анвар-Садат энергично замотал головой:
– Ваши предложения, бесспорно, не лишены интереса, но я не могу санкционировать ничего из задуманного вами.
– А как насчет кого-нибудь утихомирить?
– Что значит «утихомирить»?
– Назовите мне имя плохого парня – по-настоящему плохого, адское отродье какое-нибудь, – и я его пошлю.
– Куда? На луну? К чертовой матери?
– Нет, к праотцам. Попросту говоря, я его «загашу».
– У меня нет полномочий санкционировать чье-либо устранение, хотя на пути к моему «единому миропорядку» и в самом деле множество препятствий.
– Надеюсь, у препятствий есть имена?
– Вот, к примеру, в Мексике ширится активность инсургентов.
– Как же, знаю! Ими командует подкоманданте Верапас. Превратил когда-то мирных индейцев майя в организованную военную силу, и теперь они взбунтовались.
– Он – самая настоящая заноза, поскольку посмел выступить с оружием в руках против нового мирового порядка. Хотя, как вы понимаете, я не стану вас просить о его устранении.
Человек в башлыке подмигнул Садату.
– Понял.
– Кроме того, я не могу платить деньги, когда результат сомнителен.
– Огнетушитель уверяет вас, что он надежен, как охотничий сокол, и бьет без промаха.
– Послушайте, почему вы говорите о себе в третьем лице?
– Потому что Огнетушитель куда круче любого человека, имеющего право носить черный башлык. По сути, в нем одном заключена целая армия. Он не человек, а символ, явление природы. Он – персонифицированное добро, выступающее против воплощенного зла. Величайший воин нашего времени.
– Ага, понятно. Что-то вроде Зорро.
– Нет, черт возьми! Вроде Огнетушителя. Не пытайтесь сравнивать меня со
