были устремлены на экран черно-белого телевизора, стоявшего в углу.
Народ стоял и сидел плотным полукругом. Только что не лежал.
– Как думаешь, чего они как приклеенные? – спросил Римо у Чиуна.
– Знать не знаю, но ощущаю исходящий от них запах страха.
– По мне, так от них пахнет острым перцем чили и табаком, – отозвался Римо.
Тут один из зрителей истово перекрестился.
– Вполне вероятно, они смотрят репортаж с места землетрясения, – высказал предположение Римо.
– Сейчас спрошу.
Повысив голос, мастер Синанджу быстро затараторил по-испански.
– Эль монапруозо, – отозвался некий мужчина, не отрывая глаз от экрана и тоже осеняя себя крестным знамением.
– По-моему, он говорит о каком-то монстре, – удивился Римо.
– Именно.
– Неужели в то время, когда их столица лежит в руинах, они смотрят старый американский фильм о чудищах?!
– Ай! Эль монструозо эста эструджандо эль танке! – выкрикнул один из зрителей.
– Монстр якобы раздавил танк, – перевел Чиун.
– Эль монструозо девора эль танке!
– А теперь чудовище этот самый танк пожирает, – пояснил учитель.
Первым у телевизора зарыдал какой-то мужчина. Затем слезы покатились по лицам и всех прочих.
– Должно быть, в этой ленте потрясающие кинематографические эффекты, – восхитился Римо.
– Они вот утверждают, что монстр движется сюда.
– Да, здесь, в Мексике, кино воспринимают слишком уж серьезно, – заявил Римо и уселся за свободный столик. Учитель присоединился.
Официант явно нервничал, буквально потом исходил. Тем не менее он протянул меню и спросил по-испански, что господам угодно.
Римо ткнул пальцем в словосочетание «Кабро аль каброн».
– Что это? – спросил он мастера Синанджу.
– Козлятина на гриле.
– А «пастас де тортуга»?
– Лапки черепахи.
– Специально придумываешь, чтобы отбить у меня желание поесть мяса? Так что ли?
– Нет, – коротко возразил кореец и обратился к официанту: – Аррос.
– Если ты заказал рис, то попроси еще одну порцию, – тотчас воскликнул Римо.
Учитель перевел просьбу ученика на испанский, и через несколько минут на столе перед ними уже дымились две миски риса.
Они принялись за еду и очень быстро все съели.
Поскольку собравшиеся до сих пор не отходили от жалкого ящика, Римо решил выяснить, что к чему, и попытался рассмотреть происходящее на экране сквозь плотные ряды зрителей.
Но не встретив сочувствия и понимания со стороны мексиканцев, стал действовать решительнее. Он дернул стоявшего впереди за мочку уха, и пока тот осыпал бранью соотечественника справа, Уильямсу удалось-таки кое-что разглядеть.
– Ого! – пробормотал он.
Вернувшись за свой столик, он бросил мастеру Синанджу:
– Вот и говори потом, что дьявола нет.
– Верапас?
– Нет, Гордонс. Только что видел его на экране.
Миндалевидные глаза Чиуна расширились.
– Что?
– Ага, – небрежно бросил Римо. – Его самого. Он, знаешь ли, теперь монстр.
Кореец не мигая смотрел на ученика. Тот выдержал взгляд, после чего неожиданно расплылся в улыбке от уха до уха.
– Я тебя обманул.
– Так, значит, это был не Гордонс?
– Нечто гордонсоподобное, скажем так. И форма тела очень похожа на ту, которую он принимал в прошлый раз.
– В виде статуи уродливой ацтекской богини, что ли?
– Да. По-моему, она звалась Курлык или что-то в этом роде.
– А почему ты решил, что это не Гордонс? Вдруг он возродился?
– Тому есть три причины, – начал Римо. – Первая: в прошлый раз мы раскатали Гордонса, как на блюминге, следовательно, все его жизненные центры отключились. Вторая: Смит приказал нам бросить обломки и убираться подобру-поздорову, поскольку сотрудники музея в Мехико принялись искать эту кошмарную каменную бабу. Нашли-таки и утащили к себе в музей. И если она находилась там в момент землетрясения, то наверняка на нее рухнул потолок и похоронил под своими обломками.
– Что-то не очень убедительно, Римо.
– Перехожу к причине номер три. Монстр, которого показывали по телевизору, имел двадцать пять футов роста. Гордонс же – в виде статуи – не более восьми.
– Значит, это не Гордонс.
– Скорее всего.
– Ясное дело, откуда же взяться Гордонсу, если над ним потрудился единственный и неповторимый мастер Синанджу?!
– А я помогал.
– Помню, обнаружив его мыслительный центр, я сокрушил его.
– Мне же посчастливилось нанести последний удар.
Чиун поморщился.
– Ты только зря потратил силы. Когда ты его ударил, он был уже мертв.
– Очень может быть. Я просто хотел удостовериться. Уж слишком часто Гордонс возвращался из кажущегося небытия.
– Но теперь-то он точно мертв! И давно.
– Если бы ему удалось тогда выжить, он бы уже объявился. И в совершенно новом обличье, чтобы мы не узнали.
– Плевать мне на него! – воскликнул Чиун.
Когда принесли счет, выяснилось, что он исчисляется суммой в пятьсот песо.
– То есть в пересчете на американскую валюту?.. – спросил учителя Римо, а тот, в свою очередь, переадресовал вопрос официанту.
– Всего лишь семьдесят пять долларов.
– За две-то миски риса? – изумился Римо.
– Вы забыли о воде, сеньор. Она тоже денег стоит.
