сладких снов.
– «Релайент». С ним произошло то же, что с «Биобабблом».
– Проклятие. Ни слова моей жене. Она найдет повод во всем обвинить меня.
Чувствительный удар ногой по лодыжке лишний раз напомнил Президенту, что это не сон и его жена находится рядом с ним в постели.
– Извини, – пробормотал он, скидывая одеяло. – Не узнал тебя с новой прической.
Глава администрации, натянув махровый халат, вышел из спальни. Навстречу ему уже спешил глава аппарата.
– Вы должны выступить перед нацией, – с тревогой в голосе произнес тот.
– Текст уже готов? – буркнул Президент.
– Надо бы предложить какое-нибудь правдоподобное объяснение, чтобы избежать всеобщей паники.
– Предоставляю это вам, – сказал Президент, входя в кабинку лифта.
Глава аппарата было последовал за ним, но наткнулся на мягкую, мучнистого цвета ладонь Президента.
– Встретимся в Овальном кабинете. Через девять минут.
– А куда вы сейчас? А-а, – понимающе протянул растерянный глава аппарата.
Поднявшись в спальню Линкольна, Президент соединился с неутомимым Смитом. Тому потребовалось не более пяти секунд, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, после чего в голосе его послышались знакомые кислые интонации.
– Смит, только что был уничтожен космический челнок «Релайент». Угадывается тот же почерк, что и в случае с «Биобабблом».
– Я займусь этим.
– Мне казалось, вы уже занимаетесь этим.
– Верно, но моим людям пока не удалось узнать ничего сколько-нибудь существенного. Но я продолжаю расследование.
– Как прикажете объяснить все это американскому народу? Похоже, марсиане действительно решили похоронить нашу программу исследований космоса.
– «Биобаббл» не имел отношения к космической программе, – пояснил Смит.
– Попробуйте убедить в этом американцев, когда доктор Паган все время твердит, что мы впали в немилость к марсианам. Мне просто никто не поверит. Я не располагаю его авторитетом.
– Сделайте все, что в ваших силах. Я прикажу моим людям немедленно заняться этим делом.
Президент понизил голос, памятуя о том, что офис Первой леди находится по соседству:
– Вы думаете, что кто-то вознамерился сорвать нашу космическую программу?
Смит откашлялся и скупо проронил:
– Я бы не исключал такую возможность.
– Может быть, за этим стоят русские? Снова хотят ввязаться в драку?
– Если не считать орбитальной станции «Мир», их космическая программа переживает не лучшие времена.
– И с тех пор как месяц назад их «шаттлу» не удалось состыковаться с «Миром», они сидят на голодном пайке.
– Вот именно. Так что русским просто нет смысла лезть в бутылку. Если на «Мире» произойдет чрезвычайная ситуация, наши «шаттлы» для них последняя надежда.
– Видимо, вы правы. Таким образом, русских можно исключить.
– Программы коммерческого освоения космоса сейчас активно разрабатывают китайцы, французы и японцы, – продолжал Смит. – Все они являются потенциальными конкурентами НАСА. Но я бы не спешил обвинять и их. У них просто нет соответствующей технологии.
– Японцы последнее время стали совершенно невыносимы. Я ума не приложу, чем мы могли вывести их из себя.
Смит предпочел избежать комментариев, хотя он-то знал – чем. Он сам приказал Римо и Чиуну наказать одну японскую корпорацию за акты коммерческого саботажа, о которых Президент ничего не знал. Японцы догадывались, что, когда на здание штаб-квартиры «Нишицу» в Осаке упал локомотив, за этим стояли американцы, однако предпочитали не выдвигать прямых обвинений, не желая обнаружить свою причастность к попыткам развалить систему железнодорожного сообщения США.
– Я свяжусь с вами, господин Президент, – сказал Смит, прекращая разговор.
Президент положил трубку и, завязав пояс халата, в мягких шлепанцах потащился к лифту. Кризисами, подобными этому, он мог заниматься только днем. Он терпеть не мог, когда его поднимали среди ночи. Ему требовался полноценный десятичасовой сон, иначе он весь день чувствовал себя не в своей тарелке.
Харолд В. Смит взял чемоданчик спутниковой связи для выхода на телефонную линию КЮРЕ. В ту ночь он был избавлен от необходимости выслушивать нескончаемый храп своей жены. У него был благовидный предлог. Этот чемоданчик был единственным слабым пунктом в системе связи с Белым домом. Когда Смит отсутствовал на своем рабочем месте, звонок через компьютер направлялся в его кейс, в котором также был установлен мини-компьютер, соединенный с клиникой «Фолкрофт».
Разумеется, все разговоры зашифровывались. Однако разговор, который передавался с наземной станции на спутник связи и снова на землю, мог быть перехвачен. Теоретически разговор даже можно было расшифровать при наличии соответствующего оборудования и времени – на это ушло бы лет пять, и разговор давно потерял бы свою актуальность. Так что Смит считал, что такая чрезвычайная линия связи вполне надежна.
Поговорив с Президентом, Смит нажал кнопку с номером телефона Римо в Массачусетсе. Смит был человеком серым, внешне невзрачным. Серые глаза, пепельно-серые волосы, лицо цвета мореного дуба – все это вполне соответствовало его замкнутому, нелюдимому характеру. Недаром в ЦРУ, откуда он ушел более тридцати лет назад, его знали как Серого Призрака.
Смит терпеливо ждал, зная, что мастер Синанджу сделает вид, что не слышит звонка, а Римо в свою очередь – в зависимости от настроения – мог либо в пику Чиуну также притвориться, что ничего не слышит, либо разбить телефон, чтобы не мешал ему спать.
Этот номер не значился ни в одном справочнике, и у этих двоих не было ни друзей, ни знакомых, однако последнее время им докучали телефонные торговые агенты, которые могли позвонить в самое неудобное время, а Римо не любил, когда его беспокоят по пустякам.
Наконец, на пятидесятом гудке Римо – бодрым и слегка раздраженным голосом – ответил:
– Если опять хотите что-то мне впарить, я скормлю вам содержимое вашей мошонки.
Смит откашлялся:
– Это я.
– Кто 'я'?
– Вы знаете мой голос, – осторожно сказал Смит, памятуя о том, что
