древней эротики, «Камасутру».
Впереди его ожидала долгая и бессонная ночь. Невозможно было предугадать, когда Госпожа Кали ответит, если ответит вообще. А ему, чтобы составить на завтра речь, нужна ясность разума.
Определенные гормоны облегчают мыслительный процесс. Хотелось бы только, чтобы их выделение не требовало нескромных книжек и собственных манипуляций.
Это было в высшей степени недостойно. Вот была бы у него личная рабыня со змеиным станом и газельими глазами, которая приложила бы необходимые мази к должным частям его анатомии, которые все сильнее и сильнее бились, как попавшая на крючок рыба.
Весьма стимулирующий крючок, должен был он признать.
Глава 22
Смерть Томаззо Теставерде могла бы оказаться такой же никчемной, как и его беспутная жизнь, если бы не тот факт, что в его жилах текла сицилийская кровь.
После вскрытия его синюшное тело подготовили для передачи родственникам.
Беда была в том, что никто не хотел получать его труп.
Ни его мать, которой он стал чужим.
Ни его многочисленные трудолюбивые дядюшки.
В конце концов отец его отца, Сирио Теставерде, согласился вступить во владение покойным Томаззо Теставерде.
Он появился в морге округа Барнстэйбл и сказал просто:
– Я приехал за своим внуком Томаззо.
– Сюда, пожалуйста, – показал рукой скучающий служитель.
По длинному стерильному коридору смерти они прошли в молчании. В спертом холодном воздухе стояла острая формалиновая вонь, но Сирио, который водил шхуны на Грэнд- банку еще в золотой век тресковых шхун, к вони было не привыкать. И хотя он уже лет двадцать не выходил в море, из-под его ногтей так и не вычистились рыбьи чешуйки и корка соли держалась на волосатых ноздрях. Он был настоящий мазутник – так называли рожденных на Сицилии рыбаков.
Тело вытащили из холодильной ниши, простыню сняли.
Сирио увидел голубой герб на неузнаваемом лице единственного сына своего единственного сына и издал какой-то странный звук:
– Минга! Это не Томаззо.
– Мы по зубам установили, что это он.
– Что у него на лице?
– Его нашли таким. Похоронная служба отмоет его перед похоронами.
– Вот так его нашли? – переспросил Сирио, и старческие глаза его сузились.
– Да.
– Это значит, что кто-то с ним такое сделал?
В голосе Сирио послышалось рычание.
– А вы свяжитесь с береговой охраной. У них есть полный доклад.
Сирио Теставерде так и сделал. Он узнал все неприятные подробности смерти своего внука, включая разрисованное лицо и рыбу, вставленную туда, где рыбе делать нечего. Хотя много лет уже как он отказался от своего внука, позорившего честное имя Теставерде, сейчас его старческая кровь побежала горячо и быстро.
– Я отомщу за эту мерзость, – сказал Сирио тихим от негодования голосом.
– На данный момент у нас нет подозреваемых по этому делу, – официально информировал его офицер береговой охраны. – Это мог сделать кто угодно.
– Вот этот знак на его лице, он что-нибудь значит? – продолжал давить Сирио.
– Он мог сам себя так разукрасить.
– Зачем?
– Может быть, он хоккейный болельщик. Они любят разрисовывать себе лица в поддержку любимой команды.
– Хоккей? Томаззо – сицилиец! Мы не смотрим хоккей. Это не для нас.
– Кажется, этот бело-голубой символ – эмблема какой-то франко-канадской команды или что-то в этом роде. Я тоже не смотрю хоккей.
Сирио Теставерде забрал оскверненное тело внука, отвез его в похоронное бюро Кингспорта, а потом отправился в Объединенный клуб рыбаков и низким страстным голосом стал говорить всем, кто был согласен слушать.
– Это проклятые канадцы сделали такое с единственным сыном моего сына. Род Теставерде прервется из-за этих подонков, – бушевал Сирио.
– Канадцы? – переспросил кто-то недоверчиво.
– Разве они не захватывают наши суда? – продолжал наступать Сирио.
С этим согласились.
– Разве они не соперничают с нами за рыбу? – добавил старик.
С этим тоже никто не стал спорить.
– Они торчат в наших водах, сколько я себя помню и плаваю, а когда они вычистили наши воды, они закрыли свои. Разве мы выгнали канадцев из своих вод? Нет, не выгнали! А тогда это нечестно. И мы должны что-то сделать!
– Это их право – закрывать свои воды, – заметил чей-то рассудительный голос.
– Море принадлежит только сильным. Тем, у кого хватает силы брать из него рыбу. Мы – сицилийцы. И мы – американцы. Мы сильные, а канадцы слабые. И мы будем брать их рыбу, если захотим.
– А если они попытаются нас остановить?
Освещенный солнцем кулак Сирио Теставерде взметнулся в дымном воздухе клуба.
– Тогда мы возьмем их лодки и их жизни!
В другой вечер от выкриков Сирио Теставерде просто отмахнулись бы – что возьмешь с человека, у которого от горя крыша поехала.
Но в углу зала, высоко на стенной полке, стоял телевизор, мерцая экраном и что-то бормоча. Как раз передавали новости. Никто особо не обращал на них внимания, но вполуха их все- таки слушали.
– Мы возьмем то, что нам принадлежит, потому что мы – мужчины! – говорил Сирио. – Слишком долго мы терпим низкие цены на наш улов – а все потому, что канадские конкуренты привозят на рыбный причал Бостона уже разделанную и замороженную рыбу. Сначала они опустошили наши воды, теперь вычерпывают свои. И посылают свою вонючую рыбу на наш рынок, свиньи!
Что-то в телевизоре привлекло внимание сидевшего рядом с ним рыбака. Он прибавил звук.
– ...В Нью-Йорке Генеральный секретарь ООН Анвар Анвар-Садат сделал заявление, вызвавшее в дипломатических кругах переполох, – вещал слащаво-мелодичный голос диктора. – По словам Генерального секретаря ООН, катер береговой охраны США ввязался в перестрелку с подводной лодкой – предположительно канадского, а точнее сказать, франко-канадского происхождения, – в спорных водах Грэнд-банки, и в результате лодка затонула со всей командой. Канадские официальные лица в Оттаве решительно это опровергают. Монреаль также отвергает что-либо подобное. Тем не менее Генеральный секретарь ООН настаивает на истинности своих сведений. Более того, он утверждает, что этот инцидент,
